И всё же в последний раз случилось нечто, что заставило его заинтересоваться происходящим. Ведь Цвета, которые он пленял все шестьсот лет, далеко не бездействовали. Они копили силы, говорили со своими главным подопечными — запретить это было никак невозможно. И наконец драконам повезло: они нашли свою иголку в стоге сена. Отыскали того, кого можно было довести до самоубийства с высокой вероятностью на Тургор. И Тургор случился — чем Цвета не преминули воспользоваться. И теперь его положению угрожал этот дракон, ибо, обладая человеческой душой, он мог войти сюда.
— Кажется, у них наконец-то получилось, — мягко и вкрадчиво прошептал он мечу, которым удерживал разрыв в скрижали Цвета уже долгие столетия, — они наконец-то попали пальцем в небо. И как же они на него молятся. И он придёт сюда, о да, непременно придёт. А что будет дальше… А никто не знает, что будет дальше. Если они хотят рискнуть — мы с тобой всегда готовы, не так ли?..
Впрочем, меч ничего ему не ответил. Лишь печально замерцал синими искрами, которые пробегали по абсолютно чёрному лезвию. Как забавно. Этот клинок драконы считай, что сами вложили ему в руки, запечатывая здесь навсегда. Ну, так если вместо честной смерти они предпочли вечное мучение — так даже лучше. И для них, и для него.
Что ж, пусть приходит. Там, где риски — там и новые возможности. Драконы даже не представляют, до какой степени подставляются с этим полукровкой. Он обрушит на него всю память человеческой расы… И его собственной, и всех тех, кто жил под пятой драконов. Кажется, у него появился шанс получить отличного преемника своего дела, а самому, наконец, уйти на покой. Ступай же сюда, юный дракон… здесь тебя ждут так, как ещё не ждали нигде и никогда…
Закатное солнце освещало далёкий необитаемый остров, на котором росло несколько деревьев, а большой камень выполнял роль волнореза, рассекая бесконечные волны, штурмующие песчаный берег. Но всё же было в пейзаже и нечто такое, что не вписывалось в обычную картину. Сегодня на этом берегу лежали два дракона: сиреневый и белый. Они неторопливо наблюдали за уходящим солнцем, почти соприкасаясь носами и недовольно фыркая, когда до них доставали брызги волн.
— Дитрих, — ласково прошептала Меридия, — как же мне хорошо. Я никогда бы не подумала, что может быть ещё лучше, но ты каждый раз каким-то образом умудряешься меня удивить.
— Всё же просто, родная, — ответил ей Дитрих, ласково ткнувшись носом в серебряный висок, — ведь мы теперь вместе. Мы были созданы друг для друга, и теперь наконец, вместе.