И вот ноги Дитриха отрываются от земли, и он летит. И чувствует, что неведомая сила словно продолжает тянуть из него энергию. В подвешенном состоянии он чувствовал, словно что-то подцепило его за живот в области пупа, и за шею — и теперь из его горла и из живота уходит вверх сияние Цвета, принимая облик шестой, Янтарной сферы.
Меридия оставалась на земле одна. Вскинув руки вверх, она начала было:
— Серебро хладнокровное…
После чего закашлялась и упала на колени. Потом встала и снова повторила попытку:
— Серебро хладнокровное… крепкий хребет…
Но и теперь сил ей не хватило. Упав на колени, она спрятала лицо в ладонях и зарыдала:
— Я НЕ МОГУ ЭТОГО СДЕЛАТЬ, ОТЕЦ! ПОТЕРЯТЬ ТЕБЯ… ДИТРИХА… Я НЕ МОГУ СОБСТВЕННЫМИ РУКАМИ УБИТЬ ВАС!!!
— Ты должна это сделать, Меридия, — глухо пророкотал Мизраел. Дитрих, у которого в его состоянии совершенно отнялся язык, был поражён, что у Мизраела хватает сил вообще что-то говорить, — я знаю, как это трудно, больно и несправедливо. Но это нужно сделать. Мы слишком многое принесли в жертву, чтобы это, наконец, случилось. Прошу тебя… Умоляю тебя… Доченька, прости меня…
Голос Мизраела оборвался — кажется, на эти слова он растратил последние силы. Но Меридии этого оказалось достаточно. Встав и тряхнув головой, девушка вскинула руки и поспешно начала молитву, словно боясь, что выдержка может отказать ей в любой момент:
— Серебро хладнокровное! — рыдая, закричала она, — крепкий хребет! Вместилище всяких богатств! Покровитель стяжателей — укрепи своего служителя! Тому, кто чувствует его, слушает, повинуется слепо — ответит! Кожу того, кто умеет хранить, вервие, связки и мышцы его — крепит! Сердце его, обращённое к спектру всяких Цветов — греет! Расточителя всяких Цветов, самоубийцу, дерзнувшего воле драконьей перечить, мучительной пытке… Подвергни!
Наконец, девушка воспарила в воздух вслед за остальными. И, наконец, рядом с шестью сферами появилась недостающая, седьмая. И сразу все драконы пришли в движение. Их словно начало крутить по кругу. Все быстрее и быстрее они, удерживаемые струнами из собственных Цветов, начинали крутиться, словно на какой-то безумной карусели. Вот только висели они словно на собственных пуповинах, и с каждым мгновением Дитрих чувствовал, как его покидают силы. Но он даже почти не был разочарован таким исходом. Ведь, в конце концов, они своего добились. Ибо куда лучше заплатить тысячу золотых монет и получить-таки вожделенный товар, даже если красная цена ему всего сотня, или заплатить девятьсот монет — и не получить ничего. Если этому суждено кончиться — то пусть оно кончится хотя бы так. Вот только жаль Меридию… и жаль своего будущего ребёнка. Но… наверное, нельзя получить всё и сразу. И за всё всегда приходится чем-то платить…