Тем временем Дитрих и Фалкеста летели обратно на драконий архипелаг. И сейчас, когда они остались наедине, он не мог не задать мучивший его вопрос ещё раз.
— Может быть, вы всё-таки поясните истинные причины вашего поступка? — спросил он, — вы ведь взрослый человек. Вы прекрасно понимаете, что эти драконы ради своих целей бросили вас на произвол судьбы. Вы для них не значите ничего. Почему тогда вам до них было дело?
— Ну, во-первых, Дитрих, — с улыбкой подумала Фалкеста, — лазурные драконы остаются лазурными драконами. Я и так попала в поле их зрения и, соответственно, осталась в их памяти в гораздо большей степени, чем мне того хотелось. И потому я пожелала, чтобы, если уж они помнили обо мне, то как о той, кто проявила милосердие и заступилась за них. А не как о той, из-за кого они лишились возможности увидеть свои семьи на очень долгий срок. Ведь теперь, когда у меня есть муж и сын… я понимаю их тоску, Дитрих. И могу простить их за то, что они сделали.
— То есть это был не расчёт? — дракон, казалось бы, сначала понявший намерения бывшей фрейлины, снова растерялся, — вы действительно их простили?
— Да, — кивнула женщина, — потому что иногда поступить хоть сколько-нибудь правильно будет именно так. Простить. Даже вопреки. Потому что в противном случае ты рискуешь приумножить зло. По крайней мере, если совсем просто — эти драконы не питали злобных намерений конкретно ко мне. Просто… не посчастливилось оказаться не в то время не в том месте. И, позволив тебе исполнить твой приговор, я бы не снискала у них уважения. Но вот вступившись за них… по крайней мере, мне хочется верить, что это заставит их задуматься. В конце концов, и мне до конца жизни жить на драконьем архипелаге, и моим детям, скорее всего, тоже. От вечной лжи и ненависти я устала задолго до того, как сюда попала. И потому… ради тебя… ради такого дракона, каким стал ты… я готова дать шанс другим драконам.
Фалкеста прижалась к Дитриху и погладила его нежную янтарную чешую на шее. Для неё было удивительно, что этот дракон сейчас так внимательно её слушает и даже, кажется, соглашается. И потому ей хотелось сказать ему как можно больше. В том числе и потому, что обострившаяся за последние несколько дней интуиция подсказывала бывшей фрейлине: на этот раз её встреча с Дитрихом действительно последняя. Как только они распрощаются в Триниагосе, им больше не суждено увидеться. Слишком уж разные у них судьбы.
— Я много думала об этом, — прошептала Фалкеста, — о том, случилось. Об Убийце. О том, как это всё происходило. И, знаешь, когда я прожила на этих островах столько времени, то поняла, что в течение этих шестисот лет… на самом деле мало что изменилось. Драконы всего лишь оставили прочие расы в покое, вот и всё. Но они не стали видеть в других расах равных себе.