- Ты положил сюда книги?
- Книги?! – глаза Василия выпучились от удивления, он покраснел, потом побелел и перекрестился – Ей-богу, ваше высочество, я ничего сюда не ложил!
- А кто-нибудь входил, когда меня не было?
- Только я! Больше никто! Кто посмеет войти, ваше высочество?! Как можно!
- Ладно, иди…да иди ты, не таращ так глаза… Стой! Принеси мне отвара…что-то грудь разболелась…
Василий унесся после поклона, а Георгий снова уселся на стул. Да что же это такое? Он еще раз осмотрел книги, пролистал, и…из той, что лежала в самом низу выпала записка – она была отпечатана в типографии…наверное – в типографии, иначе нельзя объяснить, ведь написана не от руки! Георгий взял в руки небольшой листок, явно оторванный от цельного листа, и с замиранием в сердце прочитал:
«Здравствуйте, Георгий Александрович. Эти книги вам необходимо прочитать, чтобы подготовиться к нашему будущему разговору. И не считайте все происшедшее за мистификацию – все на самом деле и все правда. От первого до последнего слова. Когда прочитаете все книги, мы с вами свяжемся. Заранее подготовьте вопросы, которые зададите. Поверьте, мы желаем вам только добра, и цель наша – помочь вам и стране выжить. Остальное я скажу вам при встрече.
Постскриптум: прошу вас повесить на стену календарь, на котором вы ежедневно будете открывать даты – это нужно для определения временной точки, в которую нам нужно попасть. И еще – когда все прочитаете, осмыслите и будете готовы к разговору – повесьте на стене листок со словами: «Я готов!»
Константин Барулин»
Барулин?! Какой Барулин?! Георгий стал вспоминать, есть ли у него в знакомых хоть какой-то Барулин, но так и не смог вспомнить. При все притом понимая, что это глупо, и какое отношение может иметь какой-то там его знакомый Барулин к этому вот письму.
В дверь постучали, Георгий позволил войти, и Василий с поклоном поставил на столик кувшин с теплой, резко пахнущей жидкостью. Это был травяной отвар, облегчающий боль и позволяющий дышать. После него бросало в пот, но зато можно было отхаркивать и сплевывать гной, образующийся в легких. Гной с кровью…
Болезнь то наваливалась на Георгия всей своей мощью, то отпускала, позволяя надеяться на лучшее, но в глубине души он знал – ему отпущено совсем мало времени. В лучшем случае несколько лет. И теперь он с этим уже практически смирился.
Георгий отпил, сделав несколько больших глотков, теплая жидкость прошла через грудь, согревая и успокаивая, и ему стало полегче. Лихорадочный румянец на щеках сменился розовым цветом, и Георгий расслабился, откашлявшись и выплюнув на платок отвратительные розовые сгустки. То ли так погода подействовала, но в эти холодные зимние дни, когда туман спускался с гор, Георгию становилось гораздо хуже, и он мечтал от жарком сухом лете. Пусть мухи, пусть жара, когда по щекам катится пот, но дышать становится легче и жизнь кажется не такой уж и беспросветной. И возникает надежда – а вдруг все-таки вылечится?!