— Догадались, я прорыдала весь вечер, только вот боялась поверить, вдруг этот браслет у кого-то с тех пор… лежит.
— А братец что сказал?
— Брат ни секунды не сомневался: сразу же сказал — жив!
— Андрюха, — вздохнул Лешка, — как мне его не хватает!!
— Сын, а что этот Казимирович, так и остался без?
— Мам, ты меня плохо знаешь. Я теперь сгоряча ничего не делаю, все продуманно и просчитано бывает. Вернулся бумеранг к нему, через тринадцать лет, но достал я его, за себя и за Лешку. Михалецкий, он камешки наши, естественно, прибрал, до поры до времени, мы бесследно исчезли — времена, сама помнишь, лихие были. Ну, он, вроде как, хороший, как уж все обставил — не знаю, да и не интересовался сильно. Все устаканилось, он года через три отошел от дел, в Америке обосновался — бизнес, то, сё, женился там, как бы на богатой, в гору пошел, вилла, всякие другие прибамбасы… А я незаметно так вышел на него, он же вроде чистый, не прятался, а китайцы, они и в Африке — китайцы. Вот и понаблюдал я за ним с их помощью… А потом так незаметно, по капельке, до нужных людей стала просачиваться кой какая информация… всплыли те камешки, мои и Лешкины, умные люди посчитали — просчитали все доходы, приданное жены, которого не было ну и… Мы с Лешкой реабилитированы, посмертно, как вон после Сталинских репрессий.
— О, Лешка, ты историю стал знать?
— Мам, я теперь много чего знаю, родина на расстоянии, она, знаешь, как дорога становится. Я понимаю, ты хоть так не говорила, но считала, что я и внешне, и внутри чистый папандер, но ни фига. Ваша с Андрюхой ехидность и умение со смехом принимать все неприятности, они и во мне проявились, так что, Лидия Сергеевна, я — твой сын, оказывается, внутри.
— Сын, ты мой сын, горюшко горькое, вы оба все на свете для меня. И что, теперь тебе можно домой ехать?
— Можно, мам, собирался вот летом на разведку смотаться, посмотреть, что и как. А Марк твой уже сказал — работать на север пристроит, а Арсю с вами.
— Марк, он у нас… не поверишь, незаменимым стал в короткое время. Андрюшку с первого дня сыном зовет. Сразу сказал — твои дети — и мои тоже, два интригана, свадьбы вон устроили, а мы и не в курсе с Катюшкой были.
— Какая она, мам? Не внешне?
— Знаешь, сын, самое главное — Андрюшку любит, вся в нем, а для меня это основное. Сам же знаешь, как мы жили, папандер весь в друзьях — вино и домино.
— Рад за братика, он у нас парняга справедливый. Мам, безумно хочу его обнять и боюсь… ведь не подпустит к себе, пока рожу не начистит, когда в гневе он сначала бьет, потом слушает.