— Спи, мужичок, спи, наш талисман, пусть тебе светлые сны снятся!
— Дед! — Лёха перевернулся на бок и засопел успокоенный.
На цыпочках прошли в другую комнату:
— Саша, как же нелепо, ребенку всего девять, а он вместо «мама» во сне говорит «Дед» и успокаивается, жутко представить!
Ей, как никому другому, было непонятно, как можно не любить нормального, умненького, здорового ребенка.
— Знаешь, — задумчиво сказал Горшков, — я ведь ни разу не слышал, чтобы он мать вспоминал, Иван как-то обмолвился, что она его с рождения не любила. Бабушка, жена Ивана, у него была за мать.
Марина ошарашенно смотрела на него:
— Неужели такого славного можно не любить? Он же чудо-ребенок, такие дети — редкость. Я за день посмотрела как он о сестричках заботится, Саньке внимание уделил, с ребятишками-друзьями успевает пообщаться, Вале что-то принести — унести, тренировка ещё, да такой сын — это же как Божий подарок! Какой же надо быть стервой!!
— Иван-то после гибели сына и жены весь закаменел, а Лешка своих трёхлетних сестричек опекал, я давно с ним не как с ребенком, а как с мужиком общаюсь, да и трудно представить Лёшку и сосюканье. Мужик вырастет, как скала надежный!
За открытым окошком шумел неспешный, убаюкивающий дождь, и спалось под него, да после бани — необыкновенно сладко.
Проснулся Горшков от недалёкого кукареканья, полежал, послушал, как где-то рядом надрывается петух, ему в ответ донеслось ответное, с дальнего конца деревни кукареканье, и ближний с новой силой опять завопил.
Встав, Саша выглянул в окно — на соседском заборе стоял чудной красоты петушина: черно-рыже-золотой, с красивым гребнем, черные перья отливали на солнце изумрудно-зеленым и Горшков залюбовался им.
Во дворе появился дед Ленин:
— Здорово, Саш! Ну что идем в лес?
— Да, ща умоюсь. Какой красивый петух, прям павлин.
— Этот? Да, он самый красивый и самый горластый в деревне, а ещё ревнивец, к своим курочкам близко никого не подпускает.
Умывшись, быстро перекусив(Марь Иванна уже приготовила сырники из домашнего творога), одевшись в какие-то пятнистые штаны, рубаху и подошедшие по размеру сапоги, пошёл на улицу. Вовка хохотнул:
— О, совсем деревенский мужик стал теперь, поехали!
Дождь немного прибил пыль, по бодрящему с утра воздуху, под пенье птиц поехали на великах в строну виднеющегося вдали леса. Сначала ехали острожно по мокрой тропинке, а за Аксёновкой стало сухо — дождь сюда не добежал — поехали побыстрее. Пустынная дорога, солнце, заливающее всё вокруг, приближающийся лес — Хорошо!
Знающий грибные места Ленин довольно быстро набрал корзинку, Горшков же с непривычки сначала проходил мимо, а потом приноровился и азартно стал искать грибы, попадались подосиновики, подберезовики, свинари, а когда набрел на белых, то сначала замер в восторге, такие крепенькие, ладненькие грибы…