Все окружили нарядную и торжественную Макаровну… поцелуи, объятья…
— Танька, хватя уже, винцо прокисня, за аменинницу надоть выпить! — Шустрый, лысоватый дедок нарушил процесс обниманий.
— Вот, прохиндей ты, Васька! — В тон ему ответила баба Таня, — айдате за столы!
В центре столов, расставленных буквой «П», стоял высокий стул.
— Маманя, это тебе, трон, чтоб тебя все видели!
Расселись, с шумом гамом, прибаутками, кое где были пустые места…
Пётр встал:
— Позвольте мне, как старшему…
— Петь, а чей-то ты в костюм при галстуке по жаре вырядился? — ехидненько спросил какой-то рыжий мужик.
— Вась, помолчи… я как старший… — и опять его перебили — в зал ввалилась шумная толпа цыган…
Были тут и разудалые цыгане, крупногабаритные, явно Шишкинской породы, цыганки и цыганята, все нарумяненные и ярко накрашенные. Вся эта гомонящая пестрая толпа ввалилась под аккомпанемент двух гитар, трех бубнов, одного баяна и балалайки.
— Ай нэ-нэ-нэ… — пели цыгане, а вперед вышла статная широкоплечая цыганка, с большой грудью, размера восьмого и, поведя плечом, с подвываниями запела:
«В час вечерний в день веселья,
Собрались мы всей толпой
На прекрасный де-ень ро-о-ожденья
Нашей Тани до-о-орого-о-ой!»
Цыгане оглушительно вступили:
«Таня, Таня, Танечка, Танечка, Танюшка
Добрая, красивая… самая лю-ю-юбимая!!»
Из-за спины цыганки важно выплыли две мелкие цыганочки с подносом, на котором стоял бокал, размером с поллитра, тут же раздался хлопок, в потолок полетела пробка… А самый крупный цыган налил полный бокал шампанским и с поклоном поднёс его Макаровне.
Все цыгане слаженно запели:
— Пей до дна! — сидящие за столами подхватили, и под такое хоровое пение баба Таня выпила шампанское и, озорно взглянув на цыган, с размаху швырнула его в пустой дальний угол, брызнули осколки, и все захлопали и заорали:
— На счастье!!
Тут же зазвучала «цыганочка» и цыгане начали плясать… это было фееричное зрелище. Плясали истово, особенно лихо получалось у детишек и цыганки с большим бюстом, та умудрялась и плечиками потрясти и частушки петь:
«Есть гитара у меня
Шаровары красные
Полюбил Татьяну я
Ох, огнеопасную!»
Дальше дружно шел общий припев:
— Цыганочка ока-ока, цыганочка черноока, цыганочка черная, погадай!
— Цыганочка Аза, Аза, кому раз, кому два раза, а кому ни разу не дала… — тишина и дружное, — … поцеловать!
Солистка, забывшись в танце, начала поднимать юбки и за столами начали откровенно ржать, из под шикарных юбок показались не менее «шикарные ножки»… явно сорок какого-то размера. А та всё поддавала жару, отплясывая и тряся бюстом… и тут одна грудь выскочила из большого выреза кофты и отлетела к столу….