— Великий Путник! Великий Путник! — Как кричали и радовались все, а Джас крепко обнимал испугавшуюся вначале этих восторженных криков Вилью, и обмирал от нежности — доверчиво прижавшаяся к нему, единственная для него женщина — была рядом.
Опять что-то отвлекло его… потом пришло осознание — у него начал расти язык, примерно сантиметр уже вырос, он-то и мешал ему все утро.
— Великий, неужели ты меня полностью простил?? — ликующе вопросил Джас. Ничего не ответил ему Великий, но пришло откуда-то теплое такое чувство, вроде как кто-то погладил его по голове теплой ладонью, типа любящей матери, которая у него и была-то всего месяц после рождения, но почему-то понял Джас, что именно так все матери гладят и утешают своих детей. И ещё бережнее обнял Вилью, молясь про себя, чтобы она как можно дольше не ускользала из его рук. Не догадывался он, что и Вилье совсем не хотелось уходить от него, но Джаймис, отец Джаса и родной дед Сайха тоже хотел поговорить с ней. Ревновал, ой, как ревновал Джаймис к внуку Юнчи. Умом понимал, что тот роднее, пусть и не по крови, дед Сайху, а сердце протестовало.
Сейчас же, увидев эту хрупкую девочку и приметив, как смотрит на неё и бережно обнимает Джас, сразу понял, что сын уже отдал свое сердце ей. Но, зная всю историю, волновался, не желая своему седому сыну ещё больше переживаний.
Джас не говорил, что ему пришлось увидеть и пережить, но полностью седая голова, а степняки седели очень поздно, порой даже почтенные старцы имели черные волосы, да и увидел он спину своего единственного сына на тренировке… долго сидел опечаленный и поникший, но в то же время гордился таким несломленным ребенком.
А ребенок после возвращения удивлял постоянно, взять того же Ахмиса — в те годы Джас бы казнил его перед всем народом, а сейчас вон как мудро рассудил, заботясь о будущем степи.
Джаймису очень не понравилось, как посматривают на мать его внука некоторые степняки, видел по их загоревшимся глазам, что не прочь они взять её второй, а то и первой женой… и решил не давать никому шанса, да и порадовало его, что девочка не шарахается от сына — наоборот, знает, что он надежная защита. Обидеть её не посмеет никто, а попытаться понравиться ей — это да!
Вот и усадил девочку возле себя, угощал всякими сладостями, выспрашивал про внука, смешил её и все больше понимал своего сына — такую жену заиметь, это как найти клад. Порадовало Джаймиса и то, что Вилья совсем не обращала внимания на красующихся, мелькающих перед их глазами, заинтересованных степняков.
Она постоянно искала взглядом седую голову Джаса, и растекался по его сердцу мед, и решил Джаймис по окончанию праздника поехать в шаманское святилище и поговорить по-мужски с Великим Путником, должен же он понять его и как отца и как человека, болеющего за будущее всей степи. То что внук будет, скорее всего, ученым, он свыкся с этим, была в Сае доброта, не свойственная степнякам. Теперь-то он понял, что это у Сая от его матери, а Джасу не нужны ни пять, ни десять жен, как он, старый болван, когда-то набирал из самых красивых девушек степи, надеясь, что родят ему сына.