Грурги — не степняки, они не кричали на площади, наоборот, с каждым словом судьи, выбранного для прочтения преступлений, становилось все тише, тишина стала просто звенящей, и от такой вот тишины становилось страшно.
Вышел вперед Правитель Айхо:
— Стыдно и горько мне, люди-птицы… не было у нас до этих пор такого безобразия, не рождались ещё среди грургов такие вот чудовища. Я бы мог своим указом просто без огласки, сослать из всех на остров Барт, но замалчивать такое нельзя. Решили, что весь народ должен знать про такие мерзкие дела. Все виновные находятся здесь и вам решать… Ещё я должен попросить прощения у Правителя степняков, что находится здесь и ждет справедливого наказания, за его будущую жену, никому не надо объяснять, во что могло вылиться такое вот нападение?
Впервые площадь загудела… какой-то самый храбрый выкрикнул:
— Не хватало войны со степью, из-за каких-то лихвов.
В голове у Айхо всплыли слова жены Людига: — Козлы, озабоченные!
— Вот и решайте, люди, как считаете справедливым.
Опять площадь замерла, а к невысокому помосту подошла средних лет женщина:
— Повелитель, можно сказать?
— Да!
— Я мать… — она всхлипнула, — мать одной из тех замученных… Не было у неё ещё даже просто симпатии, совсем юная она была, доченька моя единственная.
Она поднялась на помост и подошла к сидевшим в отдалении виновным.
— Значит, это ты возжелал мою девочку?
Най заерзал, от пронзительного взгляда матери не было спасения. Она же обвела своим полубезумным взглядом всех:
— Чтобы вы все сдыхали в страшных корчах и муках, а до этого гнили заживо!! — И плюнула в лицо Наю. — Услышь меня, Великий Путник, я справедливости прошу!
В чистом небе грянул гром… Убитая горем мать истово поклонилась небу:
— Услышал ты меня, благодарю тебя, Великий! Я всегда знала, что ты справедлив!
И все грурги, собравшиеся на площади, единодушно закричали одно слово.
— Барт!
Не было на планете человека, который бы не знал про страшный остров. С виду такое райское местечко посредине бескрайнего моря, остров, весь зеленый, как оазис в пустыне — он одним названием наводил ужас. Ещё до Великого Потрясения создали Боги его для наказания преступников, так и остался он незыблемым, даже Потрясение его не задело. Не было там никаких рудников, шахт, жили себе люди и жили, только вот не могли никуда выбраться с него, даже в море броситься не удавалось никому. Но была в нем какая-то сила, кто-то или что-то, наделенное понятием, как и кого наказать за преступление — остров просто высасывал их, отщепенцев, жизненные силы. Мало кто умирал быстрой смертью, заживо гнили и мучились на этом острове, и попадать сюда не хотелось никому.