Вскочив с постели, распахиваю штору. Оливер с матерью выглядят удивленными.
– Прошу прощения, – извиняюсь. – Но серьезно, Оливер: фета?
Оливер улыбается.
– Да.
Он склоняется вперед, смотрит за штору, на моего отца и Голди.
– Привет, я Оливер.
Когда это он стал таким вежливым?
– Кеннет, – говорит папа, вставая. Он протягивает руку за штору, обмениваясь с Оливером рукопожатием. – Это моя жена, Голди.
– Ну, хорошо, что у всех появилась возможность познакомиться! – резко говорю и задергиваю штору.
– Э-э-э, Флора, а обо мне ты забыла? – спрашивает мама Оливера с другой стороны.
Все смеются, но мне хочется лишь вновь заткнуть уши наушниками и танцевать, пытаясь не начать снова пинать дверь.
– Приятно познакомиться! – отвечает Голди, запрокидывая голову так, чтобы ее голос пронесся над шторой.
– Взаимно! – говорит мама Оливера.
Все снова смеются, и, даже несмотря на то что я по-прежнему раздражена, напряжение в палате вдруг как-то исчезает благодаря сыру фета.
И Оливеру.
– У тебя есть любимый сыр? – позже спрашиваю у Келси, во время ее полуденного визита.
Она пробыла в моей палате уже почти двадцать минут, и это практически первое, что я сказал ей за все время.
Сначала мне кажется, что она меня не услышала, потому что ее взгляд так и не поднимается от телефона и ответа не следует.
Открываю рот, чтобы повторить вопрос, когда она переспрашивает:
– Что значит «любимый сыр»? Ты про сыр на пицце или в сэндвиче? Каков контекст?
– Да нет никакого контекста. Просто интересуюсь твоим любимым сыром.
– Ну ладно. – Она выглядит разочарованной, но наконец поднимает взгляд от телефона. – Я думала, это как-то связано с нашим свиданием. Или, может, с игрой, в которую ты хотел поиграть.
– Игрой про сыр?
– Не знаю.
– Аналогично.
И мы оба вновь опускаем взгляд к телефонам.
Папа с Голди тут всего один день – это три визита, но, кажется, что их было уже триста. У них еще нет билетов домой: «просто на всякий случай», но мне уже хочется сказать, чтобы они уезжали. Не представляю еще десять дней таких посещений.
После всего, что сказала мне мама, хочется многое с ними обсудить, особенно с отцом, но я молчу, и такое впечатление, что весенние каникулы продолжаются – мы смотрим телик и болтаем о пустяках. Ощущение, будто я вторгаюсь в их пространство, как чужак в собственной семье, который не вписывается.
Я почти готова променять все это на болтовню Оливера и его девушки. Почти. Визиты на сегодня закончены, так что я включаю телик и щелкаю каналы, но все кажется слишком громким даже с выключенным звуком. Немного смотрю новости и вдруг вижу снимок больницы, в которой узнаю нашу. Выключаю телик. Надоело слушать, как меня обсуждают какие-то незнакомцы.