– У нее не только сердце большое, – бормочу я.
– Что, Флора?
– Ничего.
– Как бы там ни было, я боялся тебя разочаровать. Все это казалось таким клише, таким стереотипом. Я постоянно вижу мужчин вроде меня с молодыми женами в нашем районе и понимаю, как жалко мы выглядим. Но прошу, поверь мне: Голди другая. Она любит тебя. Ты представить себе не можешь, как мне было тяжело.
– Тебе? Богом клянусь, если еще хоть кто-то скажет мне, как ему тяжело, я сорвусь.
– Извини, Флора. Я все же отец… все еще твой отец… и я все еще могу беспокоиться.
– Ты беспокоился? Сомневаюсь, – отвечаю с жаром.
– Конечно, беспокоился.
– Ну, ты мой «все же отец», который едва написал пару строк за время карантина. Я получала сообщения от Голди чаще, чем от собственного отца!
– Я не хотел тебя нагружать и думал, что если Голди взялась поддерживать связь с тобой, то это вас сблизит.
– Как здорово, что ты так ценишь нужды Голди. – Внезапно осознаю, насколько громко разговариваю и как тихо на стороне Оливера. Они с Келси оба, вероятно, уткнулись в телефоны, но все же готова поспорить: Келси прислушивается к каждому слову и все впитывает. Если она запишет что-нибудь о моей личной жизни и разместит это в сети…
– Все в порядке, пап, – говорю резко.
– Да? – Он смотрит растерянно.
– Да, типа того. Может, поговорим об этом позже? – Показываю на штору у койки, и папа растерянно поворачивается.
– Позже – это перед тем, как ты вернешься в Бруклин?
– Ага, наверное. Уже совсем скоро.
– Да тут ждать еще больше недели.
– Знаю, – отвечаю нетерпеливо. – А пока, пап, просто…
Он смотрит на меня с надеждой. Я устала злиться на него, на Голди, на мир. Лучше уж я попытаюсь как можно лучше провести с ним время на карантине.
– Забыла, что хотела сказать.
И, вероятно, это к лучшему.
Келси пялится в штору меж нашими койками, слушая, как Флора разговаривает с отцом, и выглядит так, будто хочет закинуть попкорн в микроволновку.
– Ну, я тут думал про Кони-Айленд, – говорю громко, но бесполезно: она не в силах отвлечься.
– Думаю, может, она нам завидует, – шепчет Келси.
В ужасе смотрю на нее, прижимая палец к губам, чтобы она замолчала.
– Не думаю. То есть я знаю, что это не так.
– Как скажешь, – отвечает Келси, не отводя взгляда от шторы.
– Так и есть! – Встаю с койки. – Почему ты считаешь иначе?
– Видимо, она очень злится на отца и мачеху. Тебе не кажется, что так она сливает гнев, направленный на тебя и меня? Завидует, что мы счастливы, и вымещает это на них?
– О чем ты вообще говоришь?
– Не знаю, просто подумала. Кто-то из моих друзей так предположил.