– С радостью, миссис Рассел, – она улыбается маме, потом смотрит на меня, и улыбка слегка гаснет. – Только если Оливер не против.
– Более чем не против, – говорю. – То есть конечно. То есть спасибо.
Флора вновь улыбается и отвечает:
– Без проблем.
Затем возвращается к сборам.
– При нашей следующей встрече на мне уже не будет костюма химзащиты! – говорит мама. – Можешь поверить, что уже вечером мы будем дома, снова под одной крышей?
Я смотрю на Флору.
– Не совсем.
Никак не отвожу взгляда, а мама спохватывается.
– Я опаздываю! О, жду не дождусь, когда смогу обнять тебя без этого всего! – Она обхватывает меня руками. – Люблю тебя, Оливер. Прошу, напиши, когда поедешь в аэропорт…
– И в аэропорту, и в самолете. Понял, мам.
Она снова странно шмыгает носом и спешит к двери, волоча чемодан за собой. В коридоре ее костюм химзащиты отправляется в корзину, а чемодан опять падает и едва не сбивает с ног врача. Мама поднимает его и уходит.
Мы с Флорой смотрим друг на друга, штора все еще распахнута.
– Спасибо, Флора.
– За что?
– За… все.
Прежде чем она успевает сказать что-то еще, появляются ее отец и Голди.
Как так может быть, что мне уже ее не хватает?
– Это твои последние часы тут, – говорит папа. Он похлопывает меня по ноге и издает странный гортанный звук.
Голди опускает руку ему на плечо, и у меня даже не возникает желания пнуть что-нибудь.
– Прямо не верится, – говорю.
– Я так рада, что ты в порядке, Флора, – говорит Голди. Удивительно, что не «мы».
Но я прикусываю язык и отвечаю:
– Спасибо. Спасибо за то, что приехали навестить меня. Оба.
Отец кивает и снова издает этот гортанный звук. Точно так же он делал, когда рассказывал, что они с мамой разводятся.
– Думаю, вам стоит приехать в Нью-Йорк, – говорю. – Может, повидаться с Рэнди, познакомиться с моими друзьями.
– С радостью, – отвечает папа.
Он смотрит на Голди, и та тоже кивает.
– Я не была в Нью-Йорке со времен старшей школы.
Моя первая мысль: «Прошло всего несколько лет» – но я отвечаю:
– Ты была когда-нибудь в Бруклине?
– Что, прикалываешься? – громко спрашивает она с кошмарной, типично бруклинской интонацией, от которой у меня вянут уши.
Пытаюсь улыбнуться, но папа говорит:
– Голди, это было ужасно.
Они смеются, и я тоже не могу сдержаться:
– Получается, не была? – И мы снова смеемся.
– У тебя все готово к полету? Мама прислала тебе посадочный талон? – спрашивает папа, оглядывая палату.
– Ага.
– Ты проверяла? У тебя есть место?
– Кеннет, она уже летала самолетами раньше.
– Знаю, но в этот раз все иначе.
– Почему? – спрашиваю.
– После всего, через что ты прошла, – говорит папа, взмахивая рукой. Я смотрю на него, ожидая продолжения, и он говорит: – Хотя кого я обманываю? Ты можешь облететь вокруг Земли и остаться крутым огурцом.