Затем она жалуется, что на завтраке столовая была переполнена и пришлось ждать, пока освободится столик. Куски перца в омлете оказались слишком большими. Мне не хватает толп, обедов, еды, которую можно выбрать самостоятельно.
Сочувствую ее утру, но она отвечает, что все в порядке, просто у нее стресс. Рейс задерживают на час, и это вывело ее из себя.
Келси не пишет, видела ли мой карантинейджерский пост. Не то чтоб это имело значение. Ни для кого не секрет, что мы с Флорой – соседи по палате. Келси сама шутила о том, что завидует ей. Но смутное чувство вины никуда не делось. Может быть, потому что я меньше всего думал о Келси, делая то фото.
Прокручиваю комментарии.
«А вот и таинственный #карантинейжер».
«Второй #карантинейжер – красотка, красотка, красотка».
«Судя по новостям, должно быть два #карантинейджера».
«Ага. Я бы стал ее #карантинейджером».
«Два #карантинейджера, несомненно, станут милой парой».
«Парой». О боже. Вероятно, мне все же следует убедиться, что Келси видела мой пост.
Интересно, видела ли его Флора вместе со всеми этими комментами?
Она смотрит телик, листает журнал и все утро молчит.
– Рад увидеться с Келси сегодня? – она улыбается, но выглядит усталой.
– Ага. Хотя чувствую себя немного виноватым. Кажется, перелет дается ей тяжеловато.
– Ей? – фыркает Флора. – М-м-м, она ведь знает, что ты на карантине, верно?
– Она вроде нервничает или типа того.
– Или типа того, – бормочет Флора.
Я неловко смеюсь.
– Ладно, надеюсь, ты сказал ей, что ждешь с нетерпением.
– Мне кажется, парни так не говорят.
– Ладно. Ждешь встречи с ней?
– Я что ее, на собеседование приглашаю?
– Не знаю. Ты парень. Переведи это на мальчиковый.
– Я думал, это ты у нас автор руководства для парней.
– Возможно, сегодня мне нужна замена. – Она потирает висок.
Смотрю на нее пристальнее и вижу, что она действительно устала.
– Ты в порядке?
– Да, просто чувствую себя очень уставшей. Не могла уснуть. Все нормально.
Она отмахивается.
Мой телефон звякает. Отвожу взгляд от Флоры и читаю последнее сообщение от Келси:
«О БОЖЕ, тут так жарко!»
Я скучаю даже по жаре.
Пишу в ответ:
– Жарко будет, когда мы встретимся!
Она не отвечает.
Пэтти снова сидит у Оливера, когда слышу, как входит кто-то еще. Полагаю, очередные анализы, еда или перекус. Учитывая, как мало мы с Оливером двигаемся, больничному персоналу, без сомнений, нравится нас закармливать.
Но затем я слышу голос мамы, и мои глаза распахиваются. Она в костюме химзащиты, смотрит на меня сквозь слезы, и чувство вины валит с ног, словно выстрел из дробовика.