– Вот так! – визжала она.
Я чувствовал себя олененком, который учится ходить, Келси покаталась со мной еще немного, пока не удовлетворилась результатом.
– Отлично! – сказала она и умчалась.
Позже я, конечно же, упал. Она была на противоположной стороне катка, и когда я поднял голову, увидела меня и рассмеялась. Такой дружеский смех, смех, который мы могли разделить, будто ее веселила мысль, что ее уроки фигурного катания не принесли результата.
Но я не рассказываю маме ничего из этого, в любом случае она уже снова говорит:
– Прошу, скажи: что ты по-прежнему чувствуешь себя хорошо?
– Я в порядке, мам. Жар только у Флоры. – Смотрю на штору, разделяющую нашу палату. Там так тихо.
– Да, но вы целовались. Мы обсуждаем твои поцелуи! А кажется, еще вчера ты ходил в подгузниках! – И она переключается на историю, которую я слышу по меньшей мере раз в неделю. Как я первый раз выбрался из своей кроватки и рассадил все свои мягкие игрушки так, будто они собирались пить чай, а мама нашла меня спящим на полу с Элмо в одной руке и маленьким пластиковым чайничком – в другой.
Наконец перебиваю маму, говорю, что после всего случившегося я устал. Мне и правда нужно поспать. Мы желаем друг другу спокойной ночи, и я вешаю трубку.
Вновь замечаю, как тихо в палате. Слушаю глубокое дыхание Флоры, невольно задаваясь вопросом, что ей снится. Кажется, будто я скучаю по ней, пусть даже она – прямо тут.
Телефон вибрирует где-то в десять тридцать вечера. Сообщение от Келси.
«Мне плевать, с кем ты целовался. Прошлое в прошлом. Я тут, чтобы тебе стало лучше. Извинись за меня перед мамой. Увидимся завтра».
Понятия не имею, как ответить. Видела ли она комментарии о Флоре? Она ничего мне не говорила и не писала, так что, может, и не видела. А вдруг она ждет, пока я что-то скажу? Ужасно, что нельзя спросить Флору, как ответить. Ужасно, что нельзя вообще ничего у нее спросить. Ужасно, что она так расстроилась. Ужасно, что у нее жар. Ужасно, что все так сложно и запутанно.
Пишу несколько черновиков ответа и наконец останавливаюсь на: «Все в порядке. Мама тебя прощает. Жду не дождусь нашей встречи завтра днем!».
И кажется, что почти каждое слово – ложь.