Когда они всей большой и дружной компанией вышли на улицу и разбрелись по домам, Леночка кивнула в сторону неспешно вышагивающего под ручку с дамой Сурка и улыбнулась:
– А она ничего…
– Смотри, не сглазь.
– Знаешь, – Леночка задумчиво потеребила кончик носа. – Когда я на первом курсе училась, был у меня одногруппник, который любил пошутить над людьми, доведя их до белого каления. К примеру, звонил кому-то и просил позвать, к примеру, Васю. Если такового не находилось, извинялся, вешал трубку, а минут через пять звонил снова. И так раз за разом. После третьего, пятого, десятого звонка на той стороне трубки начинали психовать, материться и, в конце концов, переставали трубку брать. А через некоторое время он звонил с другого номера и, изменяя голос, говорил: «Здравствуйте, я Вася. Мне никто не звонил?»
– Гм… Это ты к чему?
– К тому, что каждый развлекается, как может. Для Сурка пока все это – развлечение, не более того. Именно поэтому вопрос «сглазил – не сглазил» не стоит. Пошли, не будем им мешать.
– Пошли…
Буквально через несколько секунд лишь отменная реакция спасла им жизнь, когда вырулившая из-за угла машина вылетела на тротуар и едва не подмяла их под себя. В темноте осеннего вечера, без фар… Вставая с земли, Поляков осторожно помог Леночке выбраться из кустов, в которые сам же ее толкнул. Девушка ругалась так, что уши вяли, но при этом без единого матерного слова. Не обращая на это внимания, Поляков безуспешно попытался очистить ее одежду от грязи. Не преуспел, дождался, пока девушка выговорится, и зло сказал:
– Лен, он, конечно, урод и все такое, но тебе не кажется странным, что нас за последнее время дважды пытаются убить? Я в совпадения не верю.
Девушка промолчала. Очень похоже, она задумалась об этом только сейчас. Потом решительно сунула руку в карман, выудила телефон:
– Ты как хочешь, а я звоню тренеру.
– Звони. Генерал разберется… я надеюсь. Уж больно неуютно чувствовать себя под прицелом.
И, как бы подтверждая эти слова, оба игрока непроизвольно поежились…
Игровая база.
Три часа спустя
– Мне это не нравится, – Полтавец медленно ходил по кабинету – думал. Почему-то ему всегда лучше думалось на ходу. Кузнецов молча сидел за столом, наблюдая за старым товарищем, и молчал. Не потому, что ему нечего было сказать, а просто не хотел мешать ходу мыслей. – Конечно, может, у твоих ребят паранойя, но дырка в руке у одного реальная. И я с ним солидарен – не слишком мне верится в совпадения.
Раздражение полковника можно было понять. С одной стороны, игроков он по-прежнему не считал ровней ни себе, ни своим людям. И в чем-то офицер старой закалки, надо признать, был прав – щелкать клавишами в кабинетах все же несколько иное, чем встречать смерть лицом к лицу. С другой стороны, он признавал полезность игроков – таким счетом, как у них, похвастаться не мог никто. И сложнейшие задачи они решали походя, обеспечивая результативность операций, а вместе с этим и плюшки, сыплющиеся не только на них самих, но и на того же Полтавца со товарищи. А еще он со здоровым житейским цинизмом понимал – стремительный карьерный рост, случившийся с ним (и его людьми тоже, ибо любой нормальный командир будет тянуть следом за собой тех, на кого может опереться), напрямую связан с результатами эксперимента. Поэтому, если он намерен продолжать взлет, то, хочет он того или нет, мальчишек придется холить и лелеять. И уж конечно, не допустить, чтобы по какой-то глупой случайности они отправились на тот свет.