Павел I, который не любил г-жу де-Витт, отнесся к ней отрицательно. Несмотря на то, вновь испеченная графиня Потоцкая появилась при Дворе. Но насколько она была хороша собою и очаровательна в греческом костюме, настолько она показалась смешной в придворном туалете и с манерами великосветской дамы. Можно было сказать, что эта комедиантка была восхитительна в роли горничной-любовницы и некрасива, даже противна, в роли Нинетты при Дворе. В то же время, настоящая графиня Потоцкая старалась утешиться или отомстить, распуская разные остроты, которые окончательно отдалили ее от Двора и от столицы.
Граф Шуазель принял двойную фамилию после того, как он женился на последней представительнице рода адмирала Бонниве, известного сподвижника короля Франциска I[211]. Граф был французским послом при Блистательной Порте, когда вспыхнула Революция. Он совершил путешествие по Турции, результатом которого явилось прекрасное и общеизвестное сочинение: «Живописная поездка по Греции». В Константинополе он был известен своими интригами против России, но зато, когда возникла война между Турцией и Россией, он приобрел не меньшую известность деятельной защитой русских пленных и даже выстроил для них среди арсенала деревянный госпиталь, где они пользовались прекрасным уходом. Когда на его родине Революция восторжествовала, он еще некоторое время держался в Турции против интриг якобинцев Востока, но, в конце концов, всё-таки был вынужден искать приюта у поверенного в делах России, который, не зная взгляда на него своего Двора, обошелся с ним сначала довольно пренебрежительно. Но после того, как из Петербурга было получено на имя бывшего французского посланника весьма любезное приглашение, поверенный в делах понял, слишком поздно, как ему следовало обращаться с графом.
В Петербурге никогда никого не возвещали с большим шумом и не ожидали с большим нетерпением, как его. Я помню, как в Царском Селе императрица, спускаясь, в сопровождении принца Нассауского, по маленькой лестнице колоннады и завидев меня, крикнула мне издали: «Отгадайте, кого мы здесь через две недели увидим!» Шуазель не мог мне прийти в голову, так как я знал о нём лишь из его сочинения, которое я как-то перелистывал. «Граф Шуазель! — продолжала императрица — мне доносят, что он уже вступил на нашу территорию и может быть здесь скорее, чем мы думаем». Она произнесла эти слова с таким увлечением, что я приписал это литературной известности Шуазеля, соблазнившей, вероятно, фаворита Зубова, а также симпатиям, которые императрица всегда питала к парижским остроумцам. И вот, по истечении месяца, к нам прибыло возвещенное чудо и на первый же взгляд было оценено гораздо ниже своей репутации. При Дворе, а особенно при тогдашнем Петербургском Дворе не долго ломали голову над людьми, и вновь прибывший человек быстро подвергался критике, после чего он, через какие-нибудь сутки или одобрялся, или же безапелляционно осуждался.