В Непале, у подножия Эвереста, живут шерпы. Шерпы – мелкие как подростки, легкие, как воробьи. Не шире в кости, чем рыжая Ло. Они верят, что на самой высокой горе планеты живут боги. Высота вершины мира – 8848 метров. Температура в январе там, где живут боги, минус 36 градусов по Цельсию. Ветра там дуют ураганной силы. А шерпы живут у подножия этой горы и спокойно взбираются на нее, таща поклажу неугомонных европейских альпинистов. Взбираются неохотно – им страшновато беспокоить богов, но зарабатывать на хлеб и кормить семьи все же надо. «Мастера ледопада» – так их называют, этих шерпов, что прокладывают безопасные туристические маршруты после долгой зимы для покорителей из Европы, Азии и других частей света. Когда новозеландец Эдмунд Хиллари первым из европейцев покорил Эверест, его сопровождал шерп, нес его поклажу – легко и непринужденно. Что европейцу, задыхающемуся на высоте, в областях горного разреженного воздуха, – подвиг, то шерпу – будни. Так кто же из них истинный герой? В незаметном шерпе нет и следа тщеславия, у него просто такие гены, приспособленные к жизни на высоте. И у него, у Гаврилы Гробина, просто такие гены. Это его чертова генетическая мутация – ему нужно шаг за шагом, прокладывая дорогу ледорубом, взбираться на проклятый Эверест, в последний приют богов. Он живет ради этого. И все, абсолютно все, что мешает и отвлекает, должно быть изгнано из жизни. Гробин – всего лишь шерп, невзрачный мастер ледопада. На хрен ему гоняться за славой? Достаточно знать, что можешь, – и все. Говорят, этот Эдмунд Хиллари, кумир миллионов, покоритель горы, что макушкой упирается в Луну, был рыжим. Вот и ему не хватает безбашенной нелюдимой Ло, его рыжеволосого кумира.
Утром он собрал рюкзак. К рюкзаку скотчем примотал мольберт и отправился по шоссе за город – ловить фуры дальнобойщиков. До ближайшего гетто, где он сдохнет в безвестности, зато, как истинный шерп, на Эвересте, – 700 километров.
Гавриил Гробин – пожалуй, единственный, кто явился в квартал 20/20 не от страха загреметь за решетку, а по собственному сознательному выбору.
Он тушит сигарету в консервной банке. Садится на край матраса и расталкивает меня:
– Эй, Ло! Просыпайся.
Держит меня, полусонную, за плечи и говорит:
– Я знаю, Ло. Все знаю. Я тут, пока ты спала, ходил по улицам и думал. И теперь наконец понял. Я бы его убил, но не могу. Из-за тебя не могу, понимаешь, Ло? Не понимаешь? Тогда ты только одно знай. Я всегда тебя буду ждать. Ты это знай. Даже если заболеешь сифилисом, дура такая, все равно приходи ко мне потом, после всего. Я дождусь. Ты все поняла? Ну, что ты сидишь и таращишься? Уходи уже, сука, к нему. Уходи с глаз моих, не мучай меня, наконец!