наглухо закрытыми глазами, они даже не замечают.
Вдруг наступает странная секунда затишья, и меня захлестывает священный ужас. Хлопает дверца багажника, и раздается раскатистый выстрел. Где-то посреди рыжих песков далекой планеты радиоизотопный термоэлектрический генератор выплеснул последнюю дозу энергии, и марсоход Curiosity вздрогнул в агонии – я распахиваю глаза и вижу, как отъезжает со страшным скрежетом «Кадиллак», это покрышки трутся о покореженные крылья. Вижу лужицу крови и ошметки мозгов. Снежная крупа присыпает скорчившийся на мостовой труп индуса с простреленной головой. А вокруг ни души. Шторы в окнах всех окрестных домов задернуты.
Я ныряю в подворотню, сажусь на корточки и жду окончания сна. Но кошмар будет длиться вечно. Мотыльки, цикады и крылатые самки муравьев стремятся к свету – у них положительный фототаксис. А тараканы бегут прочь, в темноту… Мне хочется забиться в нору или юркнуть в щель в земной коре – куда-нибудь поглубже, подальше от этих ветреных, занесенных снегом улиц. Не насекомое ли я с отрицательным фототаксисом?
Звук мотора. Скрип тормозных колодок.
– Тут она, нашел!
Бородатые ублюдки в армейских ботинках окружают меня и вытаскивают из подворотни. Должно быть, у меня ошалелый взгляд. Они ржут:
– Раздевайся, Ло!
Я опускаю руку в карман, зачем-то нащупываю в его глубине опасную бритву – ее стальной холодок перетекает в мои жилы, и мне становится легче. Я просто достану ее в нужный момент. Но, когда дует северный ветер, а на мостовой леденеет лужица крови и снегом присыпает труп с дырой в башке, невозможно определить, который из моментов тот самый, нужный. И я достаю бритву наугад – все, как в русской рулетке: либо жизнь, либо смерть, никаких полутонов. Как же быстро – уже в следующий момент – мою руку выкручивают, и бритва летит в снег. Нельзя угрожать воинам здешних подворотен.
– Потом поднимешь, – смеются они и подталкивают к своему черному джипу.
– Парни шутят. Мы тебя не обидим, – успокаивает Рубанок и впихивает меня в машину, на заднее сиденье. Рядом усаживаются двое.
Они везут меня в чайхану и всю дорогу посмеиваются:
– Ну что, дала уже Федьке или не дала?
В задней комнате чайханы, за шторами, уперев локти в колени, сидит в кресле угрюмый Зайка. Не он задает мне вопросы. Он просто смотрит своим тяжелым взглядом сквозь меня, слушает и молчит. Может, он вовсе не разговаривает с теми, у кого нет тестикул, вырабатывающих тестостерон?
Вопросы задает Ольга. У нее прямая, как струна, спина и напряженный взгляд. Она неподвижна, как сытая змея. Ольга сейчас – образец мужественности. Несомненно, это поведение человека, у которого тестостерон в организме вырабатывается лошадиными дозами. Может быть, она получает его из воздуха, а может, во всем виновато какое