Она задумчиво покачала головой. Затем, словно выходя из гостей, она одернула рясу, поправила волосы и даже протянула Аллейну руку.
— До свидания. Жаль, что мне не хватает смелости, — сказала она.
— Вы проявили немало смелости в последнее время. Я вам очень благодарен…
Аллейн смотрел ей вслед. Выждав тридцать секунд, он задул свечу и вышел из комнаты.
Прихрамывая, он спустился на три пролета по винтовой башенной лестнице. На нижней площадке рядом с дверью стоял зажженный канделябр. Аллейн еще вчера заметил эту дверь. Теперь она была открыта. В воздухе стоял густой туман от курящихся благовоний, так что каждую свечу венчал дымный нимб. Ноги утопали в пушистом ковре, Аллейн смутно различал дверь в комнату Оберона и повторяющийся узор на ткани, которой были обиты стены уходящего вдаль коридора.
Сквозь открытую дверь он увидел четыре подсвечника с горящими черными свечами. Следовательно, это была кладовая. Аллейн вошел. Черный бархат поглощал свет, а дым, курящийся из кадила, подвешенного к потолку, делал видимость еще более замутненной. Аллейн различил слегка отдернутую занавеску и ряд длинных одеяний за ней. Он не был уверен в том, что находится в комнате один. Старательно хромая, он подошел к свечам и взял одну.
Припоминая рассказ Терезы, он повернул направо и принялся свободной рукой ощупывать стену. Бархат неприятно покалывал ладонь. Аллейн двигался вдоль стены, нажимая на нее, и очень скоро она подалась: он нашел потайную дверцу, ведущую в храм.
Было что-то неестественное в беззвучной податливости дверцы. Возникало ощущение, что обыденные вещи вдруг стали менять свое предназначение: казалось, что не дверца отворилась, а стена поплыла назад, открывая доступ в другую комнату.
Сначала Аллейн увидел лишь две горящие свечи где-то у себя под ногами и немного дальше шесть дымящихся курильниц. Затем он различил фигуру в белой рясе, скрючившуюся рядом с одной свечой, и фигуру в черной рясе рядом с другой. Аллейн ощутил каменные плиты под ногами и, глухо постукивая тростью, двинулся вперед. «У Робина Херрингтона, — подумал он, — трость тоже подбита резиной».
Неся перед собой свечу, он увидел на мозаичном полу гигантскую пентаграмму, выложенную камешками и покрытую веществом, отражавшим свет. Пятиконечная звезда была заключена в двойной круг. У каждой ее вершины был очерчен круг поменьше, в нем находились черная подушка и курильница, наполненная пылающими углями. На одной из таких подушек сидела, сгорбившись, фигура в белой рясе. Аллейн подобрался к ней поближе. Легко узнаваемая рука вынырнула из широкого рукава. Это была мисс Гарбель. Аллейн обернулся к центру пентаграммы. Рауль держал свечу у груди, на его руках были черные перчатки. Он сидел, скрестив ноги, на черном диване, перед ним горела курильница.