— Боже мой.
— Прости, милая. Не хотел тебя расстраивать.
— Как же ты вышел на этот кошелёк?
— Да заглянул к Моузу. Я ведь всякий раз захожу его проведать, если спускаюсь к реке. На столе у него в лачужке лежал. Пришлось задержать старика. Теперь уже не знаю, правильно ли я поступил. Может, стоило забрать кошелёк и сказать, что просто нашёл. Я ему верю. Но так или иначе, доказательств-то у меня нету.
— А раньше у Моуза были какие-то неприятности с законом?
— Когда от него сбежала жена, некоторые решили, будто бы он её убил — за распутство. Но это только так, слухи ходили. Так никто ничего и не узнал.
— А он мог?
— Полагаю, да.
— А что с его сыном? С ним-то что случилось?
— Мальчишку звали Телли. Да что, мозги у парня были набекрень. Моуз утверждает, вот поэтому-то жена и сбежала. Стеснялась своего чокнутого сыночка. А года через четыре или пять исчез и сам ребёнок, а Моуз никогда в разговорах этого не касался. Некоторые решили, что его он тоже прибил. Но это всё только сплетни. Белые на цветных завсегда ведь наговаривают. Я-то верю, что жена от него сбежала. Мальчишка умом не блистал — вот, видимо, и повторил за матушкой. Он вообще любил бродить по дебрям и вдоль реки. Может, утонул или свалился где-нибудь в яму, да так и не выбрался.
— Но самого Моуза это всё выставляет не в лучшем свете, ведь так?
— Так.
— Что же ты собираешься делать, Джейкоб?
— Не знаю. Побоялся как-то запирать его в здании суда. Это, само собой, не настоящая тюрьма, но если пойдёт слух, что в этом как-то замешан цветной, дальше никто уже не будет раздумывать. Уговорил Билла Смута позволить мне пока подержать Моуза в его хижине, где хранятся рыбацкие снасти.
— А Моуз не может просто удрать?
— Может. Но он не настолько здоров, милая. Да и расследование мне доверяет, знает ведь — я хочу доказать его невиновность. Вот поэтому-то я и волнуюсь. Не знаю, как её доказать-то. Думал поговорить с ребятами из соседнего округа, в котором находится Перл-Крик. Опыта у них побольше, но они сами, бывает, себя в руках не держат.
— Ты про Рыжего?
— Ага. Поговаривают, он состоит в Клане, или, по крайности, состоял.
— Но наверняка ведь это неизвестно, — сказала мама.
— Если у него и не висит в шкафу всамделишний белый балахон, — ответил папа, — готов поспорить, он хранит его в душе.
— Он же не всегда таким был.
— Не всегда. Но ведь люди меняются… Всякое бывает.
Мама поспешно сменила тему:
— Но если это не Моуз, тогда кто?
— Когда мне сообщили про Дженис Уилман, я съездил туда и осмотрел тело. Всё то же самое. Всю изрезали, завели одну ногу за спину и привязали к шее, а голову и лодыжку обмотали верёвкой. Кажется, он так связывает каждую жертву.