– Юня, ну как же мы жили бы без тебя? – удивилась мама.
– Скучали бы? – обрадовался Юня.
– Очень, – уверила его мама.
Все постепенно прояснялось. Остался самый главный вопрос.
– А откуда вы узнали, как меня строить правильно?
Кажется, папа все же наелся. Он поднял голову и посмотрел на маму. «Второе просит», – подумал Юня.
Точно. Она поднялась из-за стола и пошла к холодильнику.
– Давай ты ответишь сыну, – раздалось за спиной Юни.
Папа задумчиво посмотрел на книжку «Лего» и ответил:
– По инструкции.
Ну вот! Он так и знал! Юня повернулся к маме. Мама стояла у раскрытого холодильника, и у нее подозрительно тряслись плечи. Наверное, замерзла. Там же, в холодильнике, живет мороз.
Вопрос инструкций и правильности их исполнения занимал Юню все ближайшие дни. Особенно после того, как домик из «Лего» был построен, а потом и дворик, а потом и целая пожарная станция.
– А дома строят по инструкции? – спрашивал он, идя по городу. – А дороги строят по инструкции? А машины тоже по инструкции, да?
На деревьях и цветах Юня застрял. Чувствовал, что-то с ними не так. Ему объяснили, что деревья и цветы растут из семечек. В качестве примера они с мамой посадили в горшочек семечку, и однажды Юня увидел росток. Это оказалось так интересно!
А потом он играл под столом, неосторожно поднял голову и получил шишку. Было очень больно. Особенно если нажать на место за ухом. И тут Юня забеспокоился. На следующий день голова еще болела. Пришлось снова идти к маме с важным вопросом:
– У меня вот тут болит.
Мама подула и сказала, что скоро все пройдет.
– А ты мне аккуратно голову прикрепляла? – на всякий случай уточнил Юня. – Там же клей нужен.
– Очень аккуратно, – улыбнулась мама. – Скоро все пройдет, вот увидишь.
Мама оказалась права. Шишка скоро исчезла, а Юню стали интересовать вопросы космоса.
Дочь заваривала чай, а отец рассуждал. Наконец все для чаепития было готово, и Майя устроилась напротив Михаила Львовича за столом. Наполнила и протянула чашку.
– Я так понимаю, ты пропускала мимо ушей мои слова, – Михаил Львович взял в руки чашку с только что налитым чаем, подержал ее и вернул на блюдце. – Почему ты такая упрямая, Майя?
– Я совсем не упрямая. И я никак не могу быть против занятий музыкой собственного сына. Но не кажется ли тебе, что рано?
– Рано?! – Михаил Львович и взятое печенье тоже вернул обратно на блюдце. – О каком рано может идти речь, если у мальчика явная тяга к музыке?
Майя не выдержала и улыбнулась.
– Но почему именно фортепиано, папа? – пододвинула ему тарелку с бисквитами. – Скорее уж… скрипка.