– Можно об этом поподробнее? Почему Вы изобразили именно его? Да еще в полуобнаженном виде? – не унимался корреспондент.
– Так лучше видно его душу, – ядовито пояснила я. «Лживую и двуличную», – хотелось добавить мне. Но я промолчала.
– Да? – усомнился журналист. – Интересный взгляд на душу через тело. В этом есть что-то интимное, личное. Согласны?
– Нет, – рыкнула я. – Не согласна.
Просто красивый голый мужик, и все. Ну, сексуальный, ну с теплотой в глазах и наглой мордой. Все понятно, так чего же приставать с идиотскими вопросами?
– Наш журнал ориентирован в основном на женскую аудиторию. Читательницы захотят узнать о вас больше. И о вашей модели тоже, – продолжал липнуть ко мне корреспондент. – Где господин Радзивилов позировал вам, о чем вы говорили во время работы над портретом? Что вы чувствовали? О чем думали? Читательницы так любопытны. Им интересно именно это. Поподробнее можно?
– Поподробнее нельзя, – отрезала я. – Это мое видение, и все. Точка. И не забудьте перед публикацией статью показать мне. Если разместите без моего одобрения – затаскаю по судам.
– Конечно, конечно, – заверил меня корреспондент.
Сама от себя не ожидала такой уверенности. Что откуда взялось? И куда делась моя вечная застенчивость? Видимо, мне давно надо было принять озверина в виде Макса.
С роскошным букетом алых роз ко мне подошел Радзивилов-старший. Галантно поцеловал руку, поздравил с успехом. Его внимание мне было приятно. Чего греха таить, оно льстило моему самолюбию.
Глаза корреспондента заметно округлились и загорелись азартом. Но мой тяжелый взгляд охладил его неумеренный пыл. Он задал еще несколько незначительных вопросов и удалился. Надеюсь, в статье не будет рассуждений на тему, кто есть кто в моей жизни. И почему я рисую сына, а руки мне целует отец.
Дмитрий Алексеевич сообщил, что оставил задаток за портрет. И, если я не возражаю, он готов его купить. Что ж, вполне логично. Я согласилась, и мы ударили по рукам. После завершения выставки он может забрать портрет своего красавца-сына. Пусть повесит над камином в загородном доме. Или лучше, в спальне Макса. И пусть Макс смотрит на него и думает, какой он редкостный козел.
Интересно, кто теперь охмуряет Макса, кто кидает на него страстные призывные взгляды? С кем он ходит по клубам? Кого обнимает? Я вспомнила его нежные и сильные руки. Его тонкие аристократические пальцы. Улыбку, взгляд холодных серых глаз с искорками тепла. И сердце снова защемило. Где ты теперь, милый негодяй?