Они следуют за нами до самого берега. Огромное количество рыб заполнило мелководье, создавая впечатление, что водную гладь покрыла рябь от дождя. Мы сидим на берегу и наблюдаем, как они играют. Это удивительное явление привлекает внимание чаек и инстинкт самосохранения побеждает любопытство — мой фан-клуб медленно растворяется.
— Так, — говорю я, поворачиваясь к Галену.
— Так, — он возвращает.
— Ты сказал, что я особенная. Насколько я особенная?
Он набирает в легких воздуха, а потом медленно выдыхает.
— Очень.
— Как давно ты знаешь, что я Заклинатель рыб? — он не понимает мою шутку. Но, по крайней мере, он понимает, о чем я спрашиваю.
— Помнишь, когда я сказал, что доктор Миллиган видел тебя в Дельфинарий?
Я киваю.
— Ты сказал, он узнал меня по цвету глаз и подумал, что возможно, я одна из вас.
Гален растирает шею, не глядя мне в глаза.
— Так и есть. Твой цвет глаз послужил опознавательным знаком. Особенно, учитывая сколько времени Сирены не вступают в браки с людьми, — он ухмыляется. — Но на самом деле, он поразился тому, как ты общалась с животными там. Он сказал, ты нашла с ними общий язык. Со всеми из них.
У меня перехватывает дыхание. Значит, тогда это было не мое воображение. И не просто случайность. Я убедила себя, что животные приучены дружелюбно относиться к посетителям. Но разве я не могла не заметить, что дружелюбны они далеко не ко всем? Разве я не заметила, что казалось, будто они выделяют меня из толпы, уделяя мне особенное внимание? Да, я заметила. Я просто не знала, что это что-то значит. Да и с чего я должна была так думать? Что это все значит? И почему Гален не рассказал мне об этом раньше?
— Ты скрывал это от меня. Почему? Тораф об этом знает? А Рейна? И как я могу говорить с рыбами, Гален? Особенно, когда ты этого не можешь? И если доктор Миллиган увидел, как я это делаю в Дельфинарии, значит я могла говорить с ними еще до того, как ударилась головой. Что это может значить? Что вообще все это значит?
Он хихикает.
— На какой вопрос ты бы хотела, чтобы я ответил сначала?
— Почему ты все время скрывал это от меня?
— Потому что я хотел, чтобы ты приспособилась к тому, что ты — не человек. Ты должна признать, что было бы намного сложнее проглотить все это сразу.
Какую-то минуту я стою, переваривая все это. Я чувствую здесь какой-то подвох, но что я могу возразить? Он прав, даже если лжет. Я киваю.
— Пожалуй, ты прав. А что насчет Торафа и Рейны? Они знают?
— Тораф знает. Рейна нет. И между прочим, если ты хочешь, чтобы все знали о твоем личном деле, просто расскажи Рейне.