— Все еще мутит из-за перелета? — шепотом спрашивает Эмма.
Он кивает.
— Док, что вы там говорили?
Доктор вздыхает.
— Тридцать два удара в минуту.
— А в годах? — спрашивает Гален, морщась из-за рези в желудке.
— Навскидку? Примерно сто семьдесят пять лет, я думаю.
Гален растирает переносицу.
— Почему? Почему ее сердце бьется быстрее, чем у других Сирен?
— Хотел бы я знать, Гален. Но мы оба знаем, Эмма отличается от вас не только этим. Ее волосы и кожа, например. Может быть, эти различия имеют какое-то отношение к ее неспособности превратиться в Сирену.
— Как вы думаете, это не имеет ничего общего с ее травмой головы? — спрашивает Гален.
Эмма мотает головой.
— Этого не может быть.
— Почему это, Эмма? — доктор Миллиган задумчиво скрещивает руки на груди. — Гален сказал, что ты ударилась довольно сильно. Я бы сказал, по крайней мере разумно рассматривать возможность того, что ты, возможно, повредила что-то.
— Вы не понимаете, доктор, — возражает она. — У меня не было никаких способностей Сирены, пока я не ударилась головой. Удар головой — это именно то, отчего все изменилось. Кроме того, я была бледной, как луна, всю жизнь. Это не имеет ничего общего с сотрясением мозга.
— Это правда, — говорит Гален. — Но ты могла задерживать дыхание в течение длительного времени, еще до того, как ударилась головой. И ты имела дар. Может быть, способности всегда были, ты просто никогда о них не знала, чтобы воспользоваться ими.
Глупо, глупо. Боль на ее лице подтверждает его ошибку.
— Ты говоришь о том дне, когда Хлоя умерла, — произносит она тихо.
Он медленно кивает. Нет смысла лгать об этом. Даже если он не говорил о Хлое, она уже думает об этом, перемещаясь назад во времени, в тот день, и мучая себя этим. Если бы только она знала о крови Сирены в своих жилах, если бы только она знала о своем Даре Посейдона. Хлоя была бы жива. Ей не нужно было этого говорить. Все было написано на ее лице.
— Они списали все на адреналин, — говорит она. — Я должна была понять.
Доктор Миллиган прочищает горло.
— Только, чтобы быть полностью уверенными, давайте сделаем еще и рентген, прежде, чем вы уедете завтра. Вы не против, Эмма?
Она кивает, но Гален может сказать, что это просто рефлекс.
Гален вызывает к такси, чтобы отвезти ее обратно в отель; он не может подвергнуть Эмму очередной прогулке по пляжу, где погибла ее лучшая подруга. Тем более, он не уверен, как долго еще сможет оставаться в одной комнате с ней, чтобы не пустить в ход свои руки — или губы — чтобы утешить ее.
Это будет долгая ночь.