— Аджмал Первез, мастер спорта, — надменным тоном декларирует он.
— Хорошо, Аджмал Первез, мастер спорта, Вы можете быть свободны, — Лоренц рукой указывает на дверь и возвращается за кафедру.
Поняв, что инцидент не будет иметь продолжения, бородач расхлябистой походкой пробирается сквозь ряды к выходу и покидает помещение. Дождавшись, пока гул утихнет, Лоренц, как ни в чём ни бывало, возвращается к лекции, возобновляя её ровно с того места, где она была прервана.
* * *
На большой перемене в столовке шумно, как на концерте Раммштайна. К буфету не протолкнуться; урвав каким-то чудом стакан чая и безликий мясной салат, я заняла одинокий столик в углу помещения и погрузилась в бездумное изучение содержимого своей тарелки.
— Извините, здесь свободно?
От неожиданности вздрагиваю, роняя вилку на стол.
— Простите, не хотел вас напугать.
Лоренц смотрит мне прямо в глаза. Опять. Не дождавшись никакой реакции, он занимает свободный стул рядом.
— Вас Юлия зовут, верно? Передайте своей подруге мои извинения за инцидент. Никто не имеет права оскорблять девушек, и в том, что подобное имело место на моей лекции — моя вина.
— Подруге? — не сразу понимаю, что речь о Дине. Она не подруга мне. А этот тип странный какой-то.
— Хорошо, я передам, — невнятно буркнула в ответ и снова уставилась в тарелку. Неудобно.
Но Лоренц никуда не уходит.
— Что-то ещё? — набравшись духу, снова поднимаю на него глаза, боясь показаться невежливой.
— Юлия, я слышал о вашей утрате. Примите, пожалуйста, мои искренние соболезнования. Трагедия, произошедшая с одной из наших студенток, никого не оставила равнодушным. Просто знайте — люди скорбят вместе с вами.
Ага, так скорбят, что на похороны кроме родни да парочки соседей никто не явился. Лицемеры. Смерть — как тест на вшивость: все строят печальные мины, произносят громкие речи, а внутренне ликуют, что это не они, не с ними, и не с их родными.
— Спасибо, — выдавливаю из себя и на автомате вновь утыкаюсь в тарелку.
На этот раз Лоренц исчез. Какое облегчение. Не день, а одно сплошное недоразумение.
* * *
На следующий день в фойе университета творится что-то невероятное. Едва переступив порог, оказываюсь в круговерти: люди снуют туда-сюда, кучкуются группами, о чём-то оживлённо переговариваются. Потерявшись в толпе, чувствую, как начинает кружиться голова. Ещё немного, и я упаду, но рыжий хвост поверхностной знакомый, мелькнув в стороне, как маяк задаёт ориентир, и я, сквозь толпу, напролом бреду в сторону Дины.
— А, это ты? Привет! Кстати, как тебя?
— Юля.
— Очень приятно, — дежурная фраза, которая ничего не значит.