Снова тяжёлая пауза.
— А не… что? — задаёт вопрос в пустоту Маруся, ей никто не отвечает.
— Мы опросим всех знакомых, — нерешительно вступает Алекс.
Он не думает, что Юля убежала. Она могла бы, в силу характера, но подставлять тренера, который с таким трудом добился для неё места в Академии, эта девчoнка не стала бы ни за что на свете. Предательство не в её характере. И все собравшиеся это знают. И это знание никого не утешает.
* * *
Три недели спустя.
— Пауль, скажи, есть какие-нибудь новости?
— Расследование идёт своим чередом. Вчера с нами связались из Европола — они потихоньку раскрывают личности участников того… сообщества. И вышли на след кого-то из нашего города.
— Кроме Линдеманна? — с удивлением полушепчет-полувскрикивает Юлина мама.
Всё та же гостиная в доме Юлиных родителей. Две супружеские пары теперь часто здесь собираются, ища утешения в неспешных беседах друг с другом. Они не обсуждают своих потерянных дочерей. Они просто боятся остаться один на один со своим горем. Каждая пара — со своим, и у них оно общее. Кто бы мог подумать, что пройдёт время, и родители, похоронившие дочь, станут утешением для родителей, потерявших дочь без вести. Но смерть конкретна, а неизвестность… Она хуже.
— Кроме Тилля, — отвечает Ландерс, мельком поглядывая на часы, — я пока ещё не успел вникнуть в подробности, но одного из них уже задержали, и мне пора на допрос. Какой-то Ханс или Хайнц — говорят, бармен из клуба. Не знаете такого?
Один за другим собравшиеся отрицательно качают головами. Не знают они никаких барменов.
— Ступай, Пауль, — Анин отец похлопывает товарища по плечу и по-хозяйски провожает того до двери чужого дома. — Ступай и держи нас в курсе.
* * *
Очередное пробуждение. Снова голова болит, как с похмелья, снова мысли кучкуются хаотично, разбегаясь в разные стороны при каждом моём стремлении силой заставить их оформляться во фразы. Во фразы, которыми можно говорить. Во фразы, которыми, в конце концов, можно думать. В последнее время замечаю за собой, что мысли теряют форму; они прячутся в голове, принимая вид примитивных, инстинктивных импульсов. А так хочется, чтобы меня понимали. Для того, чтобы он меня понимал, я должна стараться… Переворачиваюсь на бок и утыкаюсь в его плечо. Он всегда приходит ко мне ещё до пробуждения. Засыпаю — он рядом, просыпаюсь — он рядом, но я точно знаю, что ночью его рядом нет.
— Кристиан…
— Да? — его голос звучит ободряюще, одобряюще.
— А когда ты начнёшь спать со мной?
Приобнимaет и тяжело вздыхает.
— Я уже пробовал, и ты знаешь, чем это закончилось. Не хотелось бы ещё раз проснуться посреди ночи от того, что ты пытаешься задушить меня пояском от халатика.