Звук хлопнувшей двери заставляет тело содрогнуться, коробку — выпасть из рук, карандаши — рассыпаться по полу. Кристиан. Он пришёл! Он вернулся! Неплевав на созданный бардак, бегу к нему и кидаюсь ему на шею. А вдруг оттолкнёт? Но нет — подхватывает меня под попу, приподнимает над полом и прижимает к себе всем телом. Целует моё лицо, а я — его, не могу остановиться!
— Ну что ты, Юлька, соскучилась? Извини, пришлось на работе задержаться.
Бережно ставит меня на пол и теребит мои взлохмаченные волосы. Как же хорошо!
— Крис, скажи, а я когда-нибудь была на море?
— Ну что за глупости — конечно нет! Пойдём скорее, ужинать будем, а потом купаться, а потом… В гостиной тебя ждёт кое что.
— Что? Что?
Неужели подарки? Новый наряд?
— Ёлку наряжать будем!
* * *
— Если я заговорю, они меня найдут и убьют.
Вот уже неделю Ландерс пытается расколоть арестанта — тот пока ещё сопротивляется, но видно, что он в полушаге от того, чтобы сдаться. Этот парень не так крепок, как выглядит, и полицейский хочет выудить из него информацию до того, как Ханца приберёт к рукам Европол. На носу рождественские каникулы, и он рассчитывает, что у него в запасе есть несколько дней до того, как умные дяди и тёти из высокой организации отнимут у него единственную надежду. Да, пусть в последнее время натасканная многолетним опытом работы интуиция его и подводила, но сейчас он чувствует, что именно бармен — его зацепка в беспросветном деле.
— А если ты не заговоришь, Ханц, то они тебя не найдут и не убьют, потому что ты ближайше годы проведёшь в тюрьме, а за это время мы и без твоей помощи переловим их всех.
Арестант с увлечением рассматривает собственные ногти. Развязный мужчина средних лет, на теле которого, кажется, не осталось и места свободного от тату и пирсинга, теряется под нажимом невысокого, скучного полицая. Таких, как Ландерс, в среде Ханца, в среде, в которой он провёл всю жизнь, принято называть конформистами. Такие, как Ландерс, не ходят в заведения вроде «Карамели», они не ищут приключений за гранью, они — напротив, создают грани, водружают границы и охраняют их.
— Ладно, но я требую защиты.
— Поменьше смотри американских сериалов, защиты он требует. В камере будет тебе защита — надёжнее не придумаешь. Но если будешь сговорчив, и через пять минут я получу список, — Ландерс подвигает Ханцу чистый лист бумаги и шариковую ручку, — я постараюсь сделать так, чтобы судья учёл факт твоего сотрудничества со следствием.
Поникший бармен обречённо выдыхает и берётся-таки за ручку. Пять минут — это очень долго; имён много, но он слишком хорошо их помнит, чтобы тратить время на раздумья. Татуированная кисть скользит по листу, пальцы, унизанные серебрянными перстнями в форме черепов, неуверенно сжимают ручку. Тюрьмы, похоже, всё равно не избежать. Он уже прокручивает в мозгу, как будет требовать от судьи перевода в другoй регион, подальше от своих дружков — туда, где об их похождениях никто не слышал.