Удержаться на спине животного было так же трудно, как устоять на ногах во время землетрясения. Меня болтало в разные стороны, и держался я лишь благодаря тому, что лошадь вовремя меняла направление, подхватывая меня. Алине было еще хуже.
— Сунь руки в петли плаща, — крикнул я, когда мы неслись к воротам, а под копытами лошади остался очередной стражник.
К стражникам лошадь фей жалости не питала, словно помнила каждую рану, каждый удар и порез. Наверное, именно так и было.
— За ворота! — прокричал я ей в ухо. — Нужно убираться отсюда! Ты не можешь убить всех стражников во дворце.
Полагаю, что если она и не поняла моих слов, то угадала их значение, потому что чуть не скинула меня в ту же секунду.
— Ладно! Можешь растоптать их всех и каждого, но тогда они убьют девочку. Защити ее! Защити жеребенка!
Не знаю, расслышала ли лошадь мои слова сквозь крики стражников, но она наконец бросилась к дальним воротам. Огромные, двенадцать футов в высоту, они были сделаны из таких же крепких прутьев, как и ее клетка. Я надеялся, что замок на них не слишком надежный.
— Держись! — крикнул я Алине и прижался к лошадиной шее, когда животное молнией бросилось вперед. В какой-то момент я даже испугался, что она сейчас врежется в ворота головой, но в последний момент она встала на задние копыта, а передними ударила в металлическую решетку. Прутья погнулись, замок отлетел в сторону, и мы вырвались на свободу.
За спиной раздавались крики, свистели пролетающие мимо арбалетные стрелы. По крайней мере две вонзились лошади в ляжки, но даже если она и почувствовала боль, то никак этого не показала — просто продолжала скакать по главной улице. Я возблагодарил святых за то, что уже спустилась ночь и немногие погибнут под копытами взбесившейся твари.
Мы проскакали не меньше мили, и лишь потом лошадь позволила мне править. Без узды и стремян: я показывал ей дорогу с помощью ослабевших ног.
— Куда мы едем? — спросила Алина, когда мы наконец-то перешли на шаг.
Я слез с лошади, чтобы размять ноги, но мне пришлось опереться на круп животного, чтобы не упасть.
— Нужно сориентироваться, — ответил я. — А потом поедем к малым городским воротам и попытаемся прорваться силой.
— Нет, — сказала Алина.
— Что значит «нет»?
— Сегодня последняя ночь Ганат Калилы, — ответила она. — Завтра на Тейяр Рижу соберутся все знатные семьи. Мы пойдем на Валун, и я буду представлять свой род.
— Ты с ума сошла? Они тебя убьют — и меня тоже, как пить дать.
— После Кровавой недели наступает День милосердия. В этот день никому нельзя причинять вред или арестовывать, если они не нападут первыми.