Ощущение было такое, словно я всплываю со дна озера, и глаза мои видят и подводный мир, и небеса. Я видел вершину холма, но не такого, как у меня на родине, а зеленого, плодородного и без этих проклятых голубых цветов. Там стоял человек, и мне удалось его разглядеть во всех подробностях: это был мой король, он что-то говорил мне, но слова разобрать не получилось.
А еще я видел девочку, Алину, которая склонилась надо мной в пещере; здесь я уже не видел настолько четко, как в том прозрачном мире, но слышал, как она плачет.
Я собрался с силами и сказал:
— Улыбнись для меня. Лишь раз.
Наверное, она подумала, что я пытаюсь ободрить ее, но на самом деле я лишь хотел еще раз увидеть эту чертову улыбку.
И она улыбнулась.
И тут я все понял. Целиком. Уничтожение ее семьи, таинственные чароиты короля, непонятные слова Швеи и, более всего, ее имя.
Возможно, те из нас, чьи жизни занимают лишь пару строк в книге истории, в конце концов все-таки понимают, что все это значит?
Я снова увидел короля, но так и не услышал его. Кто-то стоял рядом с ним: думаю, что Пэлис хотел нас познакомить. Вторая фигура вдруг стала четче — это была она. Теперь она казалась совсем другой — возможно, потому, что я уже плохо помнил ее. Пэлис поклялся, что однажды приведет ее ко мне, мою прекрасную, милую жену Алину, и он исполнил клятву. Король назвал ее именем свою дочь, и теперь она смотрела на меня с досадой. Я думал, слышат ли мертвые, когда мы говорим с ними, слышала ли она все те глупости, которые я ей наговорил в бреду, пока шел убивать короля. Если это так, мне придется объясняться с ней.
Прозрачный мир начал отдаляться от меня, но я боролся. «Проклятье, я столько всего сделал для святых и богов, что вы просто обязаны дать мне еще немного времени», — думал я.
— Кест, — прохрипел я и увидел, как он преклоняет колено передо мной. Лицо его все еще было красным от крови, и раны выглядели ужасно.
— Фалькио, — тихо сказал он.
— Выглядишь ужасно, — выпалил я, зная, что какой-то бог или святой сейчас возмущается, с какой это стати предоставлять мне еще несколько минут, если я собираюсь грубить, но мне было безразлично. — Девочка, — прошептал я. — Это она — королевский самоцвет. Его чароит.
— Знаю. Брасти догадался, представляешь, — улыбнулся он. — Оказывается, весь грандиозный план короля по спасению мира заключался в том, что он, скитаясь по стране, затаскивал в постель дворянок, чтобы мы потом нашли его отпрысков и возвели на престол.
Я почувствовал, как он положил мне руку на плечо.
— Она не знает, Фалькио. Алина все еще считает себя дочерью лорда Тиаррена. Швея с ней сейчас разговаривает.