— Нет, — ответил я. — Но я держу в них целую кучу цыплят.
В разговор вступил Брасти:
— А я в своих храню целую кучу рыбы, потому что не люблю курятину.
Стражники расхохотались, но первый все не унимался, задетый тем, что наши шутки оказались смешнее:
— Что ж, может, мне стоит забрать оба плаща. Я люблю и курятину, и рыбу.
— С этим может возникнуть небольшая проблема, мой друг, — спокойно сказал я.
Он переглянулся с товарищами, потом посмотрел на меня.
— Да ну? И какая?
— Если ты возьмешь мой плащ, тебе придется его носить.
Стражники вновь рассмеялись, и парень решил, что с него довольно.
— Верно, черт побери. Но стоит мне только захотеть, ты его живо снимешь, это уж как пить дать.
Скрытая угроза. И вовсе не потому, что все знали об оружии в потайных карманах наших плащей, а потому, что никто и никогда не отбирал плаща магистрата. В давние дни, когда нами восхищались, все знали, что любого, кто посмел бы украсть плащ магистрата, нашли бы даже на краю земли. Теперь же они стали никому не нужны, потому что никто не хочет умереть из-за какого-то плаща. Так что слава и бесславие не так уж и отличаются друг от друга.
В конце концов начальник стражи пропустил нас, и мы направились к третьим воротам. У них не стояли стражники в латах, не было ни арбалетов, ни стрел, ни пик с мечами — лишь тщедушный человечек с пером и книгой сидел за небольшой конторкой в конце длинного тридцатифутового тоннеля. Стены высотой в двенадцать футов и потолок были испещрены дырочками и прорезями. Казалось, что тоннель сделан из серого сыра, но все понимали, что стоит лишь немного разозлить сидящего за конторкой, и на тебя из камня сквозь эти дырочки и прорези прольется смерть.
Фелток передал ему те же бумаги, что показывал у вторых ворот. Тщедушный едва взглянул на них и сказал:
— Отказано.
Фелток отошел от конторки и, выразительно подняв бровь, поглядел на меня. Никто не знал, что делать дальше, но мы оба понимали, что спорить с этим маленьким человечком означает совершить непоправимую ошибку.
— При всем моем уважении, ваша светлость, — начал Фелток.
— Я не лорд, а секретарь, — сказал человек.
— При всем моем уважении, ваше… э-э-э… секретарство, они… стражники вторых ворот приняли наши бумаги.
Секретарь поглядел на нас.
— Конечно, идиот, иначе вы бы здесь не оказались. У вас бы стальные прутья торчали из голов. Ну, если вам так угодно, возвращайтесь назад, и я прикажу им уронить на вас ворота.
Брасти улыбнулся.
— А мне он нравится. На тебя похож, Фалькио.
Во взоре Фелтока, брошенном на нас, читались угроза и мольба одновременно.