— Здесь в Рижу есть семья, которой грозит смертельная опасность.
Он засмеялся.
— Это Ганат Калила, дочь моя. Их участь в собственных руках — таков обычай сильного народа Рижу.
— И все же я прошу вас принять их под свою защиту.
В зале словно стало холоднее. Это была первая опасная проверка истинного ее положения в новом статусе.
Герцог улыбнулся, затем подошел и заключил дочь в объятия. Жест казался совсем невинным и даже любящим, но я видел, что он прижимает ее чересчур сильно.
— Милорды и дамы, простите мою дочь: она слишком юна и не знает жизни за пределами ее бывшего дома. Но мы научим ее, не правда ли?
Смех и аплодисменты. Словно ревели сотни гиен, почуявших кровь.
Валиана осободилась из его объятий.
— Драгоценнейший отец, вы правы. Мне есть чему поучиться. — Она встала перед ним на колени, сложив руки в знак смирения.
— Конечно, моя дорогая, мы понимаем, что…
— И все же, — сказала она.
В зале стало очень тихо.
— И все же я настаиваю на том, чтобы вы защитили семью Тиаррен. Их дом самым отвратительным образом осаждают разбойники в черном, а городская стража их не защищает.
— Это Кровавая неделя, дитя мое.
— Кровавая неделя еще не наступила, когда двери их дома начали закладывать камнем. Но городская стража им не помешала. Ваш слуга Шивалль должен был остановить их, но не сделал этого. И моим слугам воспрепятствовал.
В глазах герцога разгоралась ярость, тень опустилась на его чело.
— Шивалль! — взревел он, и в тот же миг рядом с ним очутился угодливый толстяк.
— Милорд?
— Ты это видишь? Моя дочь умоляет меня. На виду у всех этих людей она требует, чтобы я взял под защиту дом Тиаррен. — Он заговорил громче, обращаясь к собравшимся: — Достопочтенные лорды и леди, я хочу, чтобы все узнали: судьба дома Тиаррен заботит мою дочь, а отныне и меня. Я дорого ценю их жизни, как и жизни всех моих подданных, их будущее находится в моих руках и ничьих других. Я сделаю всё, чтобы воля моя свершилась. Вы слышали меня, достопочтенные лорды и леди?
В гуле одобрения Валиана поднялась с колен и улыбнулась.
— Благодарю вас, отец мой; проявив сострадание, вы еще больше возвысились в моем сердце.
Герцог улыбнулся ей в ответ, на этот раз вполне искренне. И это меня насторожило.
* * *
Кто-то дернул меня за рукав. Юный певец.
— Он желает говорить с вами прямо сейчас, — сказал мальчик.
Он подвел меня к столу неподалеку от возвышения для музыкантов. Оркестр продолжал играть, но Бал сидел у стола с кубком в руке. Я сел напротив, мальчик встал рядом с ним.
— Бал, это я — Фалькио…
Он не ответил, но коснулся руки мальчика и стал постукивать по ней пальцами, как прежде.