Пока кровь во мне постепенно остывала, я разглядывал лежащие тела.
— Можно мне теперь подойти? — спросила Алина.
Я думал, что вид поверженных тел ее напугает. Некоторые просто лежали без сознания, но другие, несомненно мертвые, валялись в лужах собственной крови. Отчего-то я даже приободрился, когда девочку вдруг согнуло пополам и вывернуло. Оправившись, она подошла к мертвому телу, вытащила мой метательный нож и начала обтирать его о рубаху убитого.
— Тебе не обязательно это делать, — сказал я, положив руку ей на плечо.
Она съежилась, но затем скинула мою ладонь.
— Кто-то же должен. Драться я не могу, так хоть так помогу.
Я прислонился к стене и сполз по ней на землю. Едва не заснул прямо посреди проулка, забитого трупами.
Закончив собирать и чистить оружие, девочка уложила его в ножны и начала обыскивать тела.
— Оставь их, — сказал я низким от усталости голосом. Заставил себя встать и начал переставлять непослушные ноги, чтобы подобрать рапиры.
— Денег у меня нет, а они пытались убить нас. Пусть хоть за провизию заплатят, — ответила она. Брасти бы ею гордился.
Но у парней денег почти не нашлось. Алина показала мне лишь пригоршню монет и один серебряный грош. Да и оружие у них было несравненно хуже моего, поэтому я даже смотреть не стал.
— Можно это взять? — спросила Алина. Она подняла руку мертвеца, чтобы показать мне небольшой кружок, лежавший на его ладони, чуть больше серебряного жетона караванщика. Медный или бронзовый диск с кожаным ремешком, который надевался на средний и большой пальцы.
— Вряд ли это вообще хоть чего-то стоит, — сказал я.
— Знаю — ответила она. — Но он интересный: мне нравится, как он светится, когда немного потрешь его большим пальцем.
Я почти согласился, но у меня вдруг мурашки забегали по спине. Я присел рядом с Алиной и внимательно рассмотрел кружок. На нем были какие-то узоры, параллельные линии с разветвлениями и загогулинами, середина блестела больше, чем края.
— Смотрите, — сказала Алина. Она нажала на диск пальцем, и он заблестел еще больше, словно его начистили.
Я наблюдал за ней, потом убрал ее руку и надавил сам. Ничего не произошло. Серединка сияла, но не так ярко, как когда на него давила Алина. Я взял ее руку и поднес к кружку. Серединка снова засветилась и сияла тем ярче, чем ближе находилась рука девочки.
— Черт, — выругался я. — Магия. Ненавижу магию.
— Смешная штука, — сказала она. — Зачем делать кружок, который начинает сиять ярче, когда к нему прикасаешься? Даже магические символы тут какие-то странные, просто линии всякие.
— Он светится, когда к нему прикасаешься ты, а эти значки вовсе не магические символы, это улицы. Смотри. — Я снял кружок с руки мертвеца, и мы пошли в конец проулка. Узоры на кружке, едва видимые для глаза, слегка изменились.