И тогда мы войдем в лес и растворимся в лесу.
Инга – там. Я чувствую: она уже там. Она всегда летит впереди паровоза. Наша «линия духовного фронта» чересчур растянулась. Инга забежала вперед и ждет подкрепления. Прости нас, любимая. Это место заражено эпидемией отчаянья. Но сейчас мы соберемся с силами. Я подкатываюсь к ногам Макса.
Эй, дружище! Приведи в чувство Дарта.
Макс понимает расклад. Встряхивает его, ставит на ноги.
– Слушай, я не знаю, что тут у вас происходит. Но времени у нас мало. Времени вообще у всех мало. Мы тут типа конечны, ну? Давай, соображай. Не могло быть так, что ты общался не с девушкой, а управляемым роботом? Это он? Как ты думаешь, кто им управлял?
Макс мыслит четко. Только он пошел по ложному пути.
– Нет, что ты! Не могло. Послушай, мы… я… она…
– Я понял. Ты любишь девушку своего учителя.
– А ты не знал?
Макс разводит руками.
– Ладно, ребята, я понял. Вы потом разберетесь. Это не она. Похожа, но не она.
А мы идем искать настоящую.
Дарт поднимает меня и взваливает на плечо. Макс подбирает вещи. Шаг – и мы уже в лесу.
Мы идем очень быстро, пробираясь сквозь бурелом. Лес гудит. Он полон голосов. Кажется, что где-то вдалеке говорят люди, говорят птицы, говорят жуки, говорят цветы, шепчется кора деревьев. Даже мох. Тут всё говорит: роса, паутина, облако. Невероятная говорильня! Хоры и хоры – существ, веществ! Кажется, пойди по линии какого-нибудь одного голоса, до конца – и тогда всё и поймешь.
Темнеет в этих краях довольно быстро. Голубь – наш проводник. А мы устали.
Надо бы остановиться, выпить воды, но мы так взволнованы всем, что не можем об этом подумать. Мы ходим долго, мы наполняемся голосами, цветностью, запахами. Мы врезаемся в чашу, в самую глубь, и уже сами себе кажемся деревьями.
Но вот, спугнув крупного зайца, к нам выбегает большая белая собака. Наша Собака. Над ней летит птица. Мы замираем. Она садится на ветку нашего Дерева. Она поет свое «фьюить-фьюить, твинь-твиринь-пинь». Обмахивает крыльями мое лицо.
И я понимаю, что это Инга.
Мне кажется, Дерево тоже это понимает. Оно на глазах покрывается все новыми почками. Листья распускаются. Это так заметно и так чудесно, что даже Макс, у которого голова нормально держится на плечах, говорит:
– Я не ожидал, конечно, что мы так быстро ее найдем. Она красивая, твоя Инга.
И я говорю:
– Спасибо.
Пока мы стоим в центре неясных событий, в глубине несусветного лета, пока Макс гладит Собаку и она лижет его лицо (наверное, догадывается, что без его помощи спасение Метафизика/Дерева не обошлось), к нам приближается высокая фигура. Сначала мне кажется, что это лесник в странной шапке, который тащит на спине растопыренную вязанку сухостоя. Но вот фигура ближе и ближе. Светотени бегут по ней. И каждый из нас видит, что это не совсем человек – это Человек-Олень. Его благородная морда похожа на удлиненный овал лица, а умные глаза миндалевидны. И очень спокойны. Олень идет, как странный рыцарь из забытья времен. Он улыбается. Его русский прекрасен: