Это письмо возлюбленной чернокрылого, я не ошибся. Обратный адрес значится на конверте. Я заучиваю его наизусть, а письмо прячу в зарослях боярышника в нескольких сотнях метров от дома.
Я не хочу, чтобы его нашли полицейские.
Я ничего не ел и лечу теперь совсем налегке, как бабочка, к остановке рейсовых междугородних автобусов – так чудовищно быстро лечу, что не слышу ни городского шума, ни ветряного свиста. На крыше автобуса можно передохнуть, а потом, в сумерках полудеревенского, древесного городка, у старого рынка, подкрепиться недоеденной кем-то булкой, которую уже облюбовали черные муравьи. И потом я ищу улицу, ищу дом. Вычислить окна девушки оказывается самым трудным этапом путешествия.
Но вот и она – подходит к окну, чтобы взглянуть во двор, тускло освещенная фонарем. Красота и слабость человеческой самки. Я не знаю, как поддержать ее, как сообщить, что человек с гордым профилем, с обугленными крыльями-ветками, которого она так любила когда-то, жив. Я хочу рассказать ей, как его схватили, куда увезли – и что двое суток назад он точно был жив.
Но она не слышит. Я знаю, мой голос для нее – лишь бессмысленное бормотанье, гули-гули.
В комнате сумятица, поспешные сборы.
Я вижу молодого самца. Он приезжал к чернокрылому, я помню. Можно ли ему доверять? Я чувствую, что он претендует на самку – но сейчас, когда для всех нас наступила тьма, это уже не имеет значения.
У моего человека-дрозда так мало друзей среди представителей его вида, что надеяться больше не на кого. Я вынужден вступить в контакт с этими недокрылками. Общий план спасения человека может придумать и осуществить только человек. Организовать спасение на земле. Птица понадобится в воздухе. Мы должны объединиться.
Я пытаюсь привлечь их внимание: стучу клювом по стеклу (неприятный, холодный звук), шаркаю лапами, царапаю когтями жесть. Ну же, откройте окно! Не слышат.
Я сижу на карнизе и смотрю на глупых человеческих подлётков. Они мечутся по комнате и двигают губами. Они расстроены и не спариваются. Ладно.
Внезапно в комнате гаснет свет. Падаю вниз. Окна квартиры выходят во двор, как и подъезд, из которого появляются подлётки. Несмотря на душную ночь, самка одета во что-то плотное, защищающее от ветра; на груди ее зоб небольшого рюкзака, отливающего медью. У самца горб огромного куля на спине; на груди тоже матерчатый зоб, в руках бумажный пакет, от которого слабо пахнет вчерашним хлебом. Надеюсь, он с зернышками.
Куль с вещами загружается в багажник. Свой рюкзак и пакет с едой парень ставит на заднее сиденье мобиля (успеваю неслышно просочиться внутрь); обходит корпус, распахивает перед самкой переднюю дверь.