Ростовцева отбрасывает назад, на опешившего Ушакова. Голос звучит низко, в нем надвигающийся смерч: «Ты мне за это ответишь». Он вибрирует, и все вокруг вибрирует. С перекошенным лицом, на котором ясно видны следы удара, он готовится сбить меня с ног, но депутат останавливает его предостерегающим жестом. «Пока мы не можем с ним ничего сделать. Не забывайте о приказе. Надо обработать вашу рану. Охрана, охрана!»
Ушаков выводит упирающегося Ростовцева из камеры. На щеке его вздувшаяся кровавая царапина, а я с изумлением смотрю на свою окровавленную ветку. Дверь захлопывается.
От удара мне мерзко. Ствол гудит и вибрирует. И я не сразу понимаю, что вибрирует все: и пол, стена за мной – оконное стекло и решетка. Все гудит. Это не метафора. Я разворачиваюсь к окну и вижу человека, работающего электропилой на уровне моей кроны. Рядом с ним в воздухе мелькает что-то белое. Збанк! Збунк. Збункл-збинь.
Это упало стекло, осыпав меня осколками. Вжжжик. Сейчас ворвется охрана. Каска с забралом не позволяет мне узнать человека, стоящего на крошечной площадке подъемника и пристегнутого хлипкими ремнями.
Я понимаю, что он хочет сделать. Смельчак вырезает в решетке квадрат, и ржавое поле для крестиков-ноликов падает внутрь камеры, добивая стеклянный лом.
Кора в порезах, но я не обращаю на это внимания. Я поднимаю руки-ветки вверх, просовываю их в квадрат. Мои зеленые кисти уже на свободе! Человек цепляется за сучки, перехватывает их поудобней, не говоря ни слова, тянет меня сквозь квадрат что есть сил, а я, пытаясь вырвать корни из тюремного пола, чтобы помочь ему, напружиниваюсь и наконец подпрыгиваю.
И в ту самую минуту, когда вооруженные охранники врываются в камеру, жидкая крона уходит в свободный квадрат, и пока они расстегивают кобуру, жилистый тощий ствол весь вытягивается в воздух неба.
«Держитесь, Виктор Петрович!» – весело и знакомо кричит смельчак, прижимая меня к бортику, и подъемник начинает движение, на ходу опуская площадку. На полу площадки сидит Трехпалый. Он вспархивает и пересаживается на ветку ко мне. На плечо. Привет, дружище, я тебе рад.
На хорошей скорости мы пролетаем в ворота. «Дерево удалили? Ну молодцы, а то слишком много растительности. Заслоняет обзор», – дружелюбно кричит вслед нам дежурный, мы киваем, а наш водитель уже гонит к шоссе. Охранники в камуфляже только-только начинают выбегать за ворота, но мы уже в потоке. «Мы прикрепили табличку с новыми номерами», – шепчет смельчак, не поднимая забрала. Но я уже и так знаю, что это Дарт.
Высоко со стены Башни, которую я мечтаю никогда больше не видеть, над нами над всеми, обозревая свои владения, посмеивается портрет президента.