Володя молчал. Даже не признался, что он убил бургомистра. Сидел и думал, что у каждого человека свое горе. Наконец спросил:
— Теперь стало спокойнее?
— Немцы в нашей семье не задерживаются. Узнают, что дочь больна, и сразу за дверь. А переводчик наш, русский. Бывает почти каждый день. Сначала мы боялись его, но постепенно привыкли. Пригляделись бы вы к нему, может, и вам пригодится. Откуда-то узнал, что у меня дочь в партизанах, муж — командир Красной Армии. Приходит и чуть не умоляет помочь ему встретиться с партизанами. Спрашивает, когда Валя домой придет. Галя верит ему, а я боюсь. Он у самого генерала служит. Молодой, родители живут в Москве. Немцы раненого взяли в плен, вылечили, и теперь он у них... Да вон он, бежит. Наверное, к нам.
— Скажите, что я родственник. Из Нивок.
Открылась дверь, и в избу вошел переводчик. Поздоровался, протянул Володе руку и назвал свою фамилию: Данилов. Володя еще никогда не видел таких переводчиков. Обычно гитлеровцы не брали наших людей, знающих немецкий язык, на постоянную службу. Положение переводчиков было незавидное: они носили гражданскую одежду и только изредка получали подачки. А Данилов удивил хлопца: одет в немецкую офицерскую форму, пистолет в кобуре на левом боку. Синеглазый блондин лет двадцати пяти, высокий, стройный. Если чем и отличался от арийцев, так живыми движениями и широкими жестами. Он быстро прошел к Гале, что-то сказал ей, вернулся и спросил:
— Откуда у вас этот молодой человек?
— Мой племянник, издалека.
— А он похож на вас. Зажгите же лампу, не жалейте керосина, еще принесу.
— Заговорились мы, я и забыла.
— Вы что такой грустный, товарищ? — положил Данилов руку Володе на плечо.
— Да так...
— Наверное, хотели Валю увидеть?
— Так ее же в Германию увезли.
— Не грустите, она уже была дома. Что же вы, Татьяна Николаевна, не сказали племяннику о Вале?
— Если вы о ней больше меня знаете, вы и скажите.
— Одна Галя меня понимает и не боится.
— Может, напрасно,— осторожно заметил Володя.
— О, так и вы, очевидно, знаете, где Валя.
— Я все знаю, только не знаю, где теперь фронт.
— Что, своих никак не дождетесь? Девушка в партизанах, а он, такой парень, чего-то ждет. Если бы все вели себя так пассивно, наша дивизия, думаю, не находилась бы здесь.
— Ваша дивизия?
— По привычке так называю. Я давно мечтал попасть в Белоруссию и наконец попал.
— Что же вас влекло сюда?
— Партизаны. Нужно воевать за Родину.
— А кто вам мешает?
— Понимаешь, наша дивизия саперная, в боях не участвовала. Там было бы легче перебежать к своим, а мы все время на глубоких рубежах строили укрепления по намеченному пути отступления. Из-под Харькова перебросили сюда. Даже немецкие офицеры говорили, что в Белоруссии партизаны на каждом шагу. Но я уже сколько времени тут, а никак не могу их встретить. Хочу уйти к ним.