Парень, оказавшийся Павлом Мишиным, так он представился, стал, заикаясь и спеша, выкладывать про свою жизнь. Выяснилось, что он относит себя к сочувствующим движению эсерам, но в организации не состоит. Сюда они приехали для того, чтобы помочь товарищам свергнуть деспота, притеснителя всего революционного движения и узурпатора власти. Лестно с какой-то стороны про себя такое слышать… Особо его ни во что не посвящали, знает Павел только одно, что по отмашке из центра им предстояло закидать бомбами мой автомобиль.
– И кто же должен был метать бомбы? – уточнил Анзор. – Как понимаю, их у вас всего три штуки, значит, и самоубийц столько же.
– А сколько тебе пообещали, если операция по моему устранению окажется успешной? – прищурившись, спросил я. – Только не говори, что за идею на такой шаг решил пойти, – не поверю.
– Тысячу рублей, – ответил на мой вопрос Мишин, а потом взглянул на Анзора. – Вы правильно подметили, что бомб всего три штуки. Бросать их как раз должна была наша троица.
– А деньги сразу после акции выдать обещались? – потер переносицу Анзор. – Что-то денег-то мы не обнаружили.
– Да никто им платить и не собирался!.. – отмахнулся я и задумался.
С одной стороны, получается, что это и в самом деле революционная акция под эгидой эсеров, но что-то не вяжется. Очень все какое-то ненастоящее, в том числе и плана у них никакого. В мозгу крутится какая-то мысль, но додумать ее не могу.
– Господа, разрешите? – стукнув в дверь, на кухню вошел начальник сыска.
– Да, проходите, Глеб Сидорович, теперь вам карты в руки, – приглашающе махнул я.
В двух словах познакомили с ситуацией начальника сыска. И чем больше я говорил вслух, тем отчетливее видел явные нестыковки.
– Бомбисты, значит… – задумчиво прошелся по кухне Картко и головой покачал: – Ну-ну, пусть будет так.
– На два слова, – махнул я начальнику сыска на выход, а потом на Анзора посмотрел. – Пойдем, тут уже ничего интересного.
Мой советник удивленно на меня посмотрел, ничего не сказал и вслед за мной вышел, предварительно дав указания одному из наших людей не спускать с арестованного взгляда.
Выйдя на крыльцо, я закурил папиросу и посмотрел на восходящее солнце. На улице похолодало еще сильнее, зима никак не хочет сдавать свои позиции.
– Иван Макарович, что случилось? – поинтересовался Анзор.
– Как-то легко мы на этих людей вышли, не находишь? – вопросом на вопрос ответил я.
– Странные эсеры, – поддакнул Картко. – Имея в организации боевые дружины – посылать на такую операцию непроверенных людей?..
– Вы тоже заметили? – хмыкнул я.