– Зато она звонила вам.
– Да, я потом увидел её пропущенные звонки. Но в ту ночь у меня был отключён телефон.
Она не стала спрашивать, почему он его отключил, а он не стал объяснять.
Зато полиции на этот вопрос ему пришлось отвечать. И Мирослава от Наполеонова знала, что Омелянов всю ночь прокутил с замужней женой одного из местных банкиров. Полиции он даже вынужден был назвать имя и фамилию дамы. Она подтвердила его алиби. И муж её, к счастью, для них обоих остался в неведении. Так и ходит бедняга с рогами трёхлетнего оленя и ни о чём не догадывается.
– Бывают же такие лохи, – нелестно думал Юрий Гаврилович о муже любовницы.
– Скажите, на Нине было что-то из вещей или аксессуаров розового цвета?
– Клипсы, – вздохнул Омелянов и добавил, – у вас на лице написано, что вы считаете меня сволочью. Может так оно и есть, но Нинку мне до слёз жалко, хотите, верьте, хотите, нет. Если бы знал, кто её, так своими руками порешил бы гада.
– Охотно верю, – сказала Мирослава, – прощайте, Юрий Гаврилович.
– Прощайте, чего уж там, – махнул рукой Омелянов.
– Какая яркая сегодня луна! – сказала Мирослава.
– Пожалуй, – согласился Морис.
– Не нравится мне всё это, – пробурчал Наполеонов, пролезая между ними.
– Тебе табуреточку принести? – улыбнулась Мирослава.
– У, злыдня!
– Шурочка, да я же любя, – она чмокнула его в макушку.
Наполеонов сердито отмахнулся, – тебе бы всё хихоньки, да хаханьки.
– Не ссорьтесь, – сказал Морис.
– Как же не ссориться? Когда такая луна?!
– Ну, луна, ну и что? Она уже миллион лет луна!
– Чует моё сердце, что сегодня ночью опять свершится убийство!
– Тоже мне пророк выискался, – иронично отозвалась Мирослава.
– У тебя, что, Шура, тоже интуиция? – спросил Морис.
– Какая к дьяволу интуиция! – вознегодовал Наполеонов, – я печёнкой чую!
– Ты бы определился, сердцем или печёнкой, – заметил Миндаугас.
Наполеонов сердито покосился на него.
– Он у нас авгур, – деланно серьёзно произнесла Мирослава, – те тоже по потрохам предсказывали. Правда, они по-птичьим, а Шура у нас гуманист, он по своим.
Морис улыбнулся.
– Да, ну вас! – сказал Шура и погрозил им кулаком, – вот я посмотрю, что вы завтра запоёте.
Он быстро вышел из гостиной и вскоре его силуэт, направляющийся к тропинке в саду, промелькнул за окном.
– Ну и зачем обидели человека? – спросил Морис.
– Сама не знаю, – пожала плечами Мирослава.
– А ведь он может оказаться правым, – грустно проговорил Миндаугас.
– Может, – согласилась Волгина, – луна и правда сияет вызывающе, – будь я на месте какого-нибудь…
– Вот только этого не надо, – перебил её Морис, – выставив вперёд обе руки.