Как по большому секрету (под клятву, не шутка!) поведал Кустову наместник, Константин по детски ошибся, почему-то посчитав, что ширина колеи на спешно строящейся южанами дороге составляет не пять футов, что в переводе на столь любимые его величеством французские меры составляет 1524 миллиметра, а четыре фута и восемь с половиной дюймов (1435 миллиметров). А ведь разная ширина колеи у Севера и Юга — РАЗНАЯ! Железнодорожные чиновники, робея грозного властелина, развеять заблуждение царя-батюшки не спешили и Константин совершенно случайно, из письма Образцова, узнал о своей ошибке, которая из незначительной, могла превратиться в стратегическую. Ведь коль у Российской империи и Конфедерации единая колея, можно паровозы для обслуживания литерных поездов, перевозящих ценные грузы через континент, не закупать задорого в Англии, а свои поставлять, да и по российским владениям продолжить «чугунку» от Варшавы-Тихоокеанской хоть до Новосибирска-Сиэтла!
Кавалерийский корпус генерала Турчанинова, в который вошли практически все сотни и эскадроны Русской Америки (остальные, хоть и конные, были не более чем ездящей пехотой), крепил оборону у Большого Солёного озера как раз для воспрепятствования янки пытавшихся тянуть свою трансконтинентальную дорогу к Тихому океану. Но северяне то работают с более узкой колеёй, у них и паровозы и вагонный парк — всё заточено под 1435 миллиметров! А Россия и Конфедерация живут по единым железнодорожным стандартам, что символично!
Распоряжение Константина о передаче КША десяти паровозов (повезли в трюмах в полуразобранном состоянии) в счёт военных поставок, для эксплуатации их на Тихоокеанско-Атлантической железной дороге явилось первой ласточкой. Через океан спешно перебросили десяток опытных инженеров и мостостроителей, ещё от Петербурга до Москвы прокладывавших рельсы, до Севастополя и далее по шпалам свежеположенным, дошедших. И 17 июля 1862 года жители Варшавы (которую большинство «русских американцев» и мексиканцев по привычке называли Сан-Диего) радостно приветствовали первый поезд.
Из Петербурга пришла телеграмма от САМОГО, Константин пафосно, в несвойственной ему «чиновной» манере, назвал окончание строительства магистрали невероятным трудовым подвигом и величайшей победой Юга в железнодорожной гонке.
Возможно, так император хотел «подсластить пилюлю», подбодрить союзников, — в мае президенту и Сенату КША пришлось перебраться из Ричмонда в Атланту. Северяне ценой огромных потерь сумели таки прорвать «Линию Ли» и добрались до предместий столицы мятежного Юга. Как считали многие в армии Конфедерации, фронт не развалился единственно из-за воинского таланта Роберта Ли и вернувшегося в строй на костылях Томаса Джексона, возглавившего «армию обороны столицы».