Адъютант и начальник штаба в одном лице, отставной капитан второго ранга Назимов, завидев командира, подходящего к «штабному» домику, достал из портфеля бумаги.
— Есть телеграммы, Владимир Сергеевич, — осведомился Корнилов — от Павла Степановича есть какие известия?
— Так точно, Владимир Алексеевич, — Назимов протянул адмиралу листок с текстом.
— Признаться, не ожидал, — Корнилов уселся на табурет, жестом показал Назимову на соседнюю табуретку, — калифорнийцы несказанно расщедрились. Мало того, что все наши заявки исполнены, так ещё полста мастеровых командированы на Миссисипи. Ай да Нахимов!
— Полагаю, дело ещё и в том, что есть необходимость в испытании орудий, выпускаемых в Русской Калифорнии, отзыв его величеству следует представить как можно скорее, а до Турчанинова тащить пушки долго и накладно. То ли дело к нам — по железной дороге, затем рекой «закинуть» груз и проверить орудия и снаряды в деле.
— Резонно, — согласился с соратником Корнилов, — только ждать Павла Степановича не будем, недели две, а то и три пройдёт, пока из Калифорнии подтянутся. Лучше уж мы сейчас, если удачно сложится, утвердимся в ключевой точке — Каире, а помощь подоспеет как раз в самое трудное время, когда неприятель попробует столкнуть нас с позиций, так сказать «вниз по матушке по Миссисипи»…
…Генерал Пьер Густав Борегар, идеально проведший отступление от Луисвилла до Нэшвилла, горел желанием поквитаться с оппонентом — Уильямом Шерманом, перевёдённым на место расхворавшегося Гранта. Появление русских адмиралов, сумевших очистить значительный участок Миссисипи от вооружённых пароходов Севера, вдохновило Борегара на дерзкую наступательную операцию. Из Нового Орлеана подошли четыре парохода, на которые будет погружена пусть изрядно поредевшая, но набравшаяся бесценного боевого опыта бригада полковника Сайдинга. Да плюс полтысячи штыков пехоты у русских, подчиняющихся двум старым адмиралам-отставникам. Этого хватит для атаки на Каир и «закупоривания» водной артерии Огайо.
Адмирал Корнилов заверил, что неделю, а то и более его отряд сможет действовать в отрыве от главных сил, а атаку флотилии северян из Сент-Луиса и канонерок коммодора Фута, случись таковые, остановят три дюжины катеров с шестовыми минами. Даже если придётся принести в жертву экипажи катеров, их гибель не будет напрасной, потому что генерал Борегар задумал разгром и (если получится) окружение и пленение противостоящей ему Теннессийской армии Шермана. Пусть у Уильяма и 180 тысяч штыков против 110 тысяч Борегара (и то считая с отрядами ополчения) но лучшие части Шерман уложил, когда не считаясь с потерями стремился расколоть армию Юга надвое. Не вышло, а тактика «выжженной земли», опробованная в Кентукки, привела лишь к поголовному исходу белого населения штата в Теннесси и невероятному озлоблению ополченцев. Да и сами солдаты Шермана, если судить по частой сдаче в плен, вовсе не напоминали надменных победителей. Пленные янки искренне радовались, что война для них закончилась, сразу же заявляли о несогласии с методами ведения войны командующим Теннессийской армией и просили отправить на работы либо к русским в Калифорнию, либо в Техас, но только как можно дальше от линии фронта.