25 граммов счастья. История маленького ежика, который изменил жизнь человека (Томазелли, Ваккетта) - страница 28
Может быть, она не брала трубку, потому что не хотела сообщать плохих новостей о Нинне. Мое волнение усиливалось с каждым часом.
Неизбежно наступило время возвращаться домой. Я вышел из самолета и вместе со всеми загрузился в автобус до терминала. Я уселся позади и первым делом взял телефон и, покачиваясь, набрал телефон матери. Наконец она ответила.
– Мама, я звоню тебе целыми днями! Ты в порядке? Что-то случилось? – закричал я взволнованно.
– Да. Ну, кое-что случилось… – сказала она мягким голосом.
– Что? Что случилось?! – повторил я на взводе.
– У меня плохие новости, – продолжила она дрожащим голосом.
– Скажи мне, мама, ты заставляешь меня нервничать! Нинна умерла?! – прокричал я опять в отчаянии, глубоко дыша.
В автобусе повисла зловещая тишина. Никто не издавал ни звука. Один за другим мои спутники повернулись ко мне, замерев.
– Нинна умерла?! – прогремел я снова, готовый разрыдаться.
На том конце – тишина, полная напряжения.
Тихий шепот прошел по группе.
– Нинна умерла…
– Нинна умерла…
Скорбные лица.
Все полюбили маленького ежика, о котором я им рассказывал.
Я был в агонии, мои глаза округлились, во рту пересохло.
Мама продолжила:
– Это случилось так быстро…
– Мама, ЧТО СЛУЧИЛОСЬ?
– Я упала и… сломала кисть.
– Пресвятая богородица! И все? Ты сломала кисть? Слава богу!
Наблюдающие за мной попутчики обменялись лучезарными улыбками, и некоторые из них сказали:
– Ничего страшного. Все в порядке! Нинна жива! Мать Массимо просто сломала руку!
Все в набитом битком автобусе вздохнули с облегчением.
– Что значит «и все»? – ответила она шепотом.
– Прости, прости, мама, мне жаль. Я просто боялся, что… Я имею в виду… ты знаешь, кисть можно вылечить. Я люблю тебя. Скоро буду, – ответил я с робкими угрызениями совести, но спокойно.
Глава 13
Центр великой идеи
Мама ждала меня на пороге. Я пошел ей навстречу, чтобы обнять, но Лилли и Джек вклинились между нами. Они прыгали, извивались, лаяли и скулили без перерыва. Лилли каталась по земле животом вверх. Затем она перевернулась и в приступе радости стала тереться носом о мои ноги. Потом все повторялось по кругу. Только после нескольких заходов оживленных приветствий обе собаки успокоились, и я наконец обнял свою мать. Затем я увидел Франческо. Объятия продолжились.
– Как Нинна? – спросил я их обоих.
Нинна уже почувствовала мое присутствие. Наверное, она узнала мой голос или запах. Она вышла из картонного домика и прижималась к стенке клетки. Ее маленькие глазки были устремлены на меня, пока она усердно нюхала воздух.
– Нинна, Ниннааа, – позвал я ее, и мне показалось, что она хотела прорваться сквозь эту решетку любой ценой.