Увидел, подумал, и идея эта уже не оставляла Федора Ивановича, хоть и сам сомневался, будет ли жить тут хоть какое-нибудь деревце. Поделился мыслями со своим заместителем, старшим лейтенантом Михаилом Матвеевым.
Тот замахал руками:
— Да что вы, нелепая затея, не получится ничего. Если поливанием заниматься, лишний расход воды получится, да и дерево только измучается.
Но Петренко все больше утверждался в своей идее и решил все же попробовать. До войны работал он трактористом в колхозе, хорошо знал не только машину, но еще и агротехнику и садоводство, потому что и дома и в колхозе были сады. Вот и теперь раздобыл потихоньку разные книги по озеленению поселков, перечитал множество литературы об оазисах и южных растениях и о том, как с ними обходиться. А потом обзавелся и союзниками среди солдат, которые, как понял по разговорам, сильнее других мечтали о зеленой прохладе и были знакомы с секретами садоводства.
Вот тогда-то и стали строить первый арык: прокопали прямую канаву метров в пятнадцать, обложили ее кирпичом, тщательно замазали глиной с цементом все щели. Теперь вода от крана уже не уходила в песок, а прочно задерживалась в канаве. А чтобы не испарялась сразу, прикрывали ее от солнца кусками фанеры.
Потом стали добывать саженцы. Первыми зелеными поселенцами заставы были туя, тополь и клен; везли их аккуратно, словно малых детей, запеленатыми в брезентах десятки километров. Итак, назову дату — 14 декабря 1958 года (день памятный, так сказать, исторический для заставы). На заставе в тот раз получили право гражданства первые шестьдесят пять деревьев. Посадили их и стали ждать, не сложа руки, конечно, а заботливо ухаживая за саженцами, производя полив по строгому режиму, по науке.
Однако даже тогда, когда это уже свершилось, далеко не все верили в успех затеи Петренко. «Вот погоди, — пророчили ему некоторые товарищи с других, таких же зажатых в пустыне застав, — летний зной задушит твою «инициативу», и ты сам откажешься от аллей и парков. На песке этом, каракумском, хорошо строить только воздушные замки».
Но прошло лето — деревья выстояли, подросли, набрали силу.
— Сдаюсь, — сказал Михаил Матвеев, — и очень даже рад, что ты победил в этом споре, Федор Иванович. А раз так случилось, принимай меня в свое войско убежденных оптимистов.
И Матвеев тоже взялся за лопату.
На следующий год посадили на заставе еще четырнадцать корней. Они тоже почти все прижились. И это давало основание дерзать и дальше.
К следующей осени Петренко выяснил, что хорошо может расти в условиях его заставы вечнозеленая моклюра и что сажают ее семенами. Сумели раздобыть пакетик семян моклюры, и они чудесно взошли…