Сердце стучало так громко, что, должно быть, слышалось по всей топи. Она глубоко вздохнула и медленно выпрямилась, запрокидывая голову. Холода как не бывало – и настойки никакой не нужно.
– Ты молодец, – произнес Раза, и Вэл перевела на него взгляд. – Моя смелая, глупая девочка…
Кинжалы плавно вошли в ножны, рука в черной перчатке коснулась подбородка Вэл, притягивая к себе, и нежные губы нашли приоткрытый в изумлении рот. Она прикрыла веки, отдаваясь покоряющему языку и жадным, ласковым губам.
Раза обнял ее за талию, задерживаясь там на мгновение, а затем его руки спустились ниже, по-хозяйски поглаживая ягодицы и бедра. Вэл крепко стиснула холодный кожаный рукав на его предплечье, чувствуя, как тело отзывается на грубые прикосновения.
Моя.
Раза опять сказал это слово, вызывающее слабость.
Что это за самоистязание такое – желать принадлежать тому, кто так легко может причинить боль? Глупый вопрос. Вэл давно приняла за истину, что все разумное в ней развеивается по ветру, когда дело касается Раза.
Сожаление прокатилось по телу, когда нежный язык покинул рот; теплые губы мягко коснулись виска, целуя по линии волос.
– Мы почти пришли, – прошептал Раза.
Вэл широко распахнула глаза, отстраняясь и заглядывая в странно спокойное лицо.
– Куда пришли? – спросила она, и руки Раза отпустили ее.
– Скоро увидишь. Идем. – Раза увел взгляд в сторону, ладонь в черной перчатке несильно хлопнула по плечу.
Он обогнул Вэл, наклонился, поднял с земли свой заплечный мешок и, будто ничего не случилось, продолжил путь.
Отдохнув и слегка перекусив, они зашагали споро, стараясь пройти как можно больше до наступления сумерек. Правда, Вэл не совсем понимала цель путешествия, но слепо следовала за Раза, слушаясь каждого его слова.
Разговаривали мало, но Вэл не находила в себе сил размышлять об этом. Тяжелые, холодные ночи утомили ее.
Она ложилась так близко к костру, как только могла, балансируя на грани между разумным теплом и обжигающим лицо жаром. Она жалась к Раза и с трудом согревалась, даже когда он, кутая ее в одеяла, крепко прижимал к себе.
– Как ты выносишь этот холод? – удивлялась Вэл.
Раза лишь пожимал плечами, говоря простые, объясняющие все слова:
– Ты просто человек.
Незадолго до заката стало суше. Деревья зачастили, покрытые льдом озерца стали встречаться все реже, а потом и вовсе пропали, и Вэл с изумлением поняла, что Гиблая топь осталась позади.
Раза молчал, и Вэл, раздираемая вопросами, заставляла себя помалкивать тоже.
Подозрение как крыса забралось в душу, выгрызая изнутри, и, когда они спустя пару часов вошли в темный густой лес, а между толстыми стволами деревьев стали проглядываться голые ветви кустарника, Вэл не выдержала.