– Обороню, а что дальше?
– Дык… – Латник растерялся. – Дык оклемается… можить…
– Уже не оклемается, Иван… – Я покачал головой. – К утру он умрет. Будешь сидеть рядом и наблюдать, как он мучается?
Латник понурился и смолчал.
– Ему сейчас больно, очень больно. Ты даже не можешь представить как, – не повышая голоса, продолжил я. – А через час станет еще хуже, даже настой перестанет помогать. Хочешь посмотреть, каково это? Ну что же, смотри.
– Княже… – Иван неожиданно ткнулся головой мне в плечо и разрыдался. – А что же делать, подскажи…
– Для таких случаев при мне всегда вот этот клинок. – Я одной рукой приобнял парня, а второй достал из ножен и показал ему мизерикорд. – Он называется «клинок милосердия» и предназначен для того, чтобы нести избавление от мук.
– Прости, княже, а приходилось тебе уже… – Иван оттер рукавом слезы и заглянул мне в глаза.
– Да, приходилось, и не раз. И я очень надеюсь, что, когда придет моя пора, – тот, кто будет рядом, поступит точно так же. Мы ратники, наша жизнь соседствует со смертью, но иногда, убивая, можно помогать. Держи…
– Я… я не могу… – отчаянно мотая головой, горячо зашептал Иван. – Грех, грех ведь…
– Это не грех, сынок. Это милосердие… – Я приставил острие клинка чуть повыше ключицы раненого. – Берись, сделаем это вместе.
Латник вздрогнул, словно ему вложили в руку змею, но сжал пальцами рукоятку.
– Чуть наклони… – Я положил руку поверх его ладони. – Осталось только нажать, вот так, сверху вниз.
– Ему… ему будет больно?
– Нет. Давай…
Кинжал с легким хрустом по гарду погрузился в тело раненого. Петр сильно дернулся, но сразу обмяк. На его уже мертвом лице расплылась блаженная улыбка.
– Вот видишь, сынок… – Я прижал к себе Ивана и взлохматил ему волосы на голове. – Все уже закончилось. И молись о том, чтобы, когда тебе придется умирать, рядом нашелся человек, который поможет тебе уйти. А теперь можешь поплакать, станет легче. И не стыдись, не надо, все плачут… абсолютно все…
Оставив латника возле трупа друга, встал и пошел к костру, возле которого сидели ближники. Немилосердно хотелось надраться до отключки.
Взял свою флягу, встряхнул ее и сразу отбросил в сторону:
– Вылакали все, стервецы?
– Дык а что там пить-то было, княже?.. – возмущенно вскинулся Ярославский и покачнулся.
Отто попытался удержать воеводу, но не справился и завалился вместе с ним. Хансенс полез им помогать, но запнулся и тоже рухнул.
– Тьфу, уроды… – беззлобно выругался я, отпихнул ногой бесчувственное тело улакавшегося вусмерть Педора, сел сам и заорал в темноту: – Август, мать твою, мигом сюда! Тащи спиритус, медицинская твоя душа…