– Ты за него ручаешься?
Шваб запнулся и после недолгого молчания твердо ответил:
– Нет, сир, ручаться я могу только за себя. Но вы все равно присмотритесь к Конраду, не пожалеете.
– Хорошо, подумаю… – отрезал я. И действительно подумаю. Вчера служил врагу, а сегодня служишь мне – вполне обычная ситуация для Средневековья. Хотя нюансов тоже хватает.
Но все это уже завтра или послезавтра. А сегодня – спать. Глотнул еще самогона, устроил под головой седло, укрылся попоной и мгновенно улетел в обволакивающую темноту.
Ночь пролетела как один миг. С рассветом мы двинулись в путь, а к вечеру уже были в Холмогорах.
Настроение немного поправилось, зато свирепо разболелась голова – последствия вчерашних возлияний давали о себе знать. Больше всего хотелось похлебать горяченького, попариться всласть в баньке, а потом залечь под теплый бочок к Александре. Или Забаве. Или к обеим сразу.
Мысль о том, что благоверные втихомолку крутят любовь, опять испортила настроение. И твердо решил сегодня же со всем разобраться. Дело даже не в любовной связи, а в том, что я дико ненавижу, когда мне пытаются запудрить мозги. Если обманывают в одном, обязательно обманут в другом. Дело времени. А такое надо пресекать на корню.
Но сразу приступить к намеченному плану не получилось. Народ уже заполонил улицы, ждал нас, так как еще вчера я послал гонца с известием о победе над супостатом.
Пришлось изображать триумфальное возвращение. Впереди я на лихом коне, при развернутом личном стяге, далее повязанные попарно пленные, а затем уже войско при парадном строе. Раненых и мертвых везли на волокушах, далеко позади, дабы не смущать людей. Правда, вой начался еще до того, как они появились, родичи старались высмотреть своих при прохождении дружины, а когда не увидели, сразу все поняли. Ну… это дело такое. Как уже говорил, бескровных битв не бывает. А если и бывают, то я в них не участвовал.
Далее была торжественная встреча; супруга при параде с дитем на руках, поклоны, слова благодарности от общественности, молебны во избавление сразу от двух конфессий и прочая торжественная хрень. Пока отбывал эти мероприятия, разозлился еще больше и уже едва сдерживался, чтобы под горячую руку кого-нибудь не порешить.
Уже в резиденции Александра дала волю чувствам. Упала мне на грудь, заливаясь слезами, и запричитала:
– Я так боялась, так боялась!..
Я молча постоял, подождал, пока она успокоится, а потом сухо бросил:
– Супца мне куриного, да погорячее, настойки на калгане, а потом баню…
– Ты чего это? – Александра обиженно уставилась на меня. – Али жене не рад?