И в сердцах рявкнул:
– Да что ж вы молчали, ироды! Где тот окаянный Август? Живо ко мне его. Ко двору поедем. Хрен с вами, повинюсь, тока пусть пропустят…
Бояре поупирались – мол, надо сначала государя уведомить, – а потом сдались.
Через час я уже был в палатах у великого князя. А по пути узнал еще одну новость. Оказалось, челядников Мухаммеда порешили самосудом, сразу после того, как я ушел. Те самые люди, что были на пиру. Попросту забили чем под руку попало. Самого Мухаммеда-Эмина и его брата едва рынды успели увести. И от такого самоуправства Иван еще больше разъярился. Н-да… дурной пример заразителен. Но все равно ладно получилось. Теперь неповадно им будет даже лишнее слово молвить.
Иван лежал на кровати в маленькой темной каморке. Щеки у князя запали, весь бледный, черты заострились – в общем, краше в гроб кладут.
Увидев меня, зло отвернулся и пробормотал:
– Чего пришел? Уходи!
– Государь… – Я повинно опустил голову. – Чего уж тут… Виноват, исправлюсь. Дозволь, лекарь тебя посмотрит…
– Со свету меня сживете… – делая вид, что не слышит, продолжил бухтеть Иван Васильевич. – Ироды, супостаты! Кажный норовит… Это же надо было такую подлость сотворить… Ишь, гонор показывает. Что бы сказал королус Наваринский, ежели бы ты такое при нем отчебучил?
– Государь…
– Молчи! – Иван прихлопнул ладонью по одеялу. – А я для чего? Подождать ты не мог? Не-эт, надо смуту развести! Думаешь, я не знаю, с чьего почина мне все уши прожужжали, что надо Мухаммедку убирать, а с Казанью окончательно решать? Думаешь, сам не понимаю, что он пустой, дурной человек и сразу же предаст? Самым умным себя считаешь?
– Виноват… – покаянно молвил я. А сам слегка насторожился. Что-то в голосе Ивана поубавилось страдания. И выглядеть каким-то чудом стал значительно лучше. Прямо ожил…
– Ладно, чего уж тут… Прощаю, но ежели еще раз!.. – Великий князь погрозил мне кулаком. – Не пощажу! – А потом бодро вскочил с постели и зашагал по комнате. – Да, не годится Мухаммедка. Но по-другому пока нельзя…
Я моментально понял, что вся эта хворь, скорее всего, была не более чем притворством. Н-да… объегорили меня на славу. Ну да ладно, я не в обиде.
После небольшой лекции по политической ситуации, в которой были приоткрыты некоторые моменты, о которых я даже не подозревал, Иван сообщил мне:
– Сына тебе доверяю, надежу мою. Оборонишь и присмотришь за ним в походе. Наставишь, ежели потребуется. Сам я на Казань не пойду, останусь в Москве. Надо так. Понял? А что до твоих речей, есть в них дельное. Значица, поступим вот так…