«Неделя».
– Из… какого вы времени?
«Родилась в 1579».
– И вы проснулись полностью лишь сейчас.
«Ртуть. Превратилась после похорон шахтера на кладбище». Последние слова Анка вывела дрожащей рукой, и от скрежета у меня заныли зубы.
– Прошло почти триста лет, – ответил я. Меня охватило ужасное чувство, когда я понял, что никто до сих пор не сказал ей об этом.
На этот раз Анка не ответила. Неудивительно, что она не хотела ни с кем говорить в свои недели бодрствования. Очевидно, она, как и Рафаэль, знала, что ее сон продолжится, но все было гораздо хуже. Анка не хотела говорить, потому что ее собеседники будут мертвы к тому времени, как она проснется в следующий раз.
– Мне нужно дождаться. Кого-нибудь, – повторил я. – Рафаэля нужно перенести. Он не может оставаться здесь.
«Ты должен уйти. Кости не могут тревожить камень».
Казалось, эти слова были бы хорошо знакомы мне, будь я местным жителем, но я уловил суть. Я был обычным человеком – или чуть менее обычным из-за больной ноги. Было оскорблением пытаться передвинуть спящую маркайюк. Я чувствовал, что Анка злилась, и мое сердце забилось быстрее, когда я понял, что, возможно, сама мысль о том, чтобы передвинуть статую, была незаконна. Как разговор о смерти короля.
– Нет, – возразил я, прежде чем она закончила писать. Я никогда не представлял, что такой медленный спор, в котором мне приходилось ждать, пока каменная женщина напишет ответ обломком каменной скалы по стеклу, может быть таким безотлагательным. Но так оно и было. Жар тревоги нарастал в моей груди, когда Анка впервые ответила мне, а теперь я чувствовал необходимость сражаться или бежать. Она выводила камнем буквы, и скрежет был невыносим.
«Кощунство».
– Мне все равно.
Она отложила камень в сторону. Долгую секунду я смотрел на нее сквозь пар собственного дыхания, белый от мороза. Нога уже болела после спуска с горы.
Анка направилась ко мне. Я встал и пошел как можно быстрее. Она, не торопясь, следовала за мной. Подниматься было сложнее, чем спускаться, и когда я посмотрел вниз, то увидел, что она все еще шла за мной. В середине долины деревья заканчивались, и пыльца ярко сияла в воздухе. Я остановился на вершине горы, ожидая, пока пыльца осядет. Сердце выпрыгивало из груди. Я знал, что пыльца не угаснет полностью.
Я собирался вернуться к Рафаэлю. Мне оставалось надеяться лишь на сказочный шанс его пробуждения, но когда я вернулся, Рафаэля не было.
Я окинул взглядом дорогу, пытаясь найти след в пыльце, в котором можно было спрятаться, но, очевидно, звери не любили это место. Я направился к акведуку. Стеклянная дорога тянулась дальше, чем я думал. Анка была все ближе. Вскоре она догнала меня. Поравнявшись со мной, она потянулась к моей руке.