Утесы Бедлама (Полли) - страница 62

– Это редкость, – пояснил Рафаэль. – Нам повезло увидеть их.

– Что это? – спросил я, наклонившись в седле. Я подозревал, что Рафаэль просто придумал все в качестве повода передохнуть.

– Они называются чакрайюк.

Слово не казалось выдуманным. Рафаэль не сводил взгляда с камней, перебирая бусины своих четок. Он зажал поводья под коленом.

– Что это означает?

– Это означает «хозяин поля», – недовольно отозвался Клем. Наверное, он только что нашел верный поворот. – Это святыня. Очень древняя. Раньше люди считали камни живыми.

– Нет, – возразил Рафаэль. Он говорил слишком тихо, чтобы Клем мог услышать. – Оно означает… – Он задумался, глядя в одну точку. Я увидел, как он вспомнил слово, потому помрачнел, словно никогда не задумывался об этом раньше и кечуанское слово оставалось для него просто словом. – Гигант, – наконец сказал он. – Мертвый гигант.

9

Неожиданно мы вышли к реке. Ничто не предвещало ее появление: не было ни камыша, ни болотистых участков. Внезапно перед нами возникла вода. Река, широкая и медленная, текла в обоих направлениях. Клем растерянно огляделся. Он спросил Рафаэля, откуда и куда она текла, но, даже говоря об одних и тех же местах, они называли их по-разному, за исключением названий стран.

– Она впадает в Боливию?

– В Боливию? – На лице Рафаэля почти мелькнул интерес, словно Боливия была философским понятием, о котором он узнал в школе и с тех пор не вспоминал, а не тем, чем она была на самом деле – перуанской версией Уэльса. – Где проходит граница?

Клем едва не взорвался от ярости.

– Вы живете на границе с Боливией и не знаете об этом?

– Нет. Там растет чертовски огромный лес.

Я склонил голову. Рафаэль говорил по-английски очень быстро. Очевидно, он выучил язык еще в детстве, иначе не смог бы так говорить. Учитывая, что он не забыл язык за долгие годы неиспользования или в лучшем случае редкого использования, это говорило о потрясающей памяти. Я уже растерял свой китайский. Рафаэль заметил мой взгляд и вопросительно выгнул бровь. Я выставил руку вперед, словно оратор, показывая, что он говорил очень хорошо. Он нахмурился, но смущенно опустил плечи.

– Ты не против, если я возьму твой шарф? – спросил у меня Клем. Взяв его, он уткнулся в него лицом и закричал. Затем он поднял голову и резко сказал: – Если я не придушу его к следующему вторнику, меня обязаны причислить к лику святых. Отправишь телеграмму в Рим.

Если Рафаэль и слышал его, он сделал вид, что ничего не произошло. Он ушел вперед и вскоре остановился у каменного причала. Здесь не было ни людей, ни домов, ни лодок. В конце причала стояла статуя высотой семь футов. Она смотрела на воду, словно была живым человеком.