— По крайней мере, покажись мне в платье. Я должен стереть из памяти твою наготу. Пожалуйста! — И он рассмеялся, обращая свои слова в шутку.
— Да, конечно, одну минуту. Неприятность в том, что… Лола это подтвердит. Я невероятно неловкая. У меня обе руки левые. И я вечно падаю, спотыкаюсь, давлюсь и вообще делаю глупости.
Болтая без умолку, на грани истерики, я натягивала платье и одновременно торопливо набирала сообщение Лоле, выловив мобильник со дня сумки: «Лола, отруби мне руки. Я полная идиотка. Я только что осталась перед Виктором в одних трусах в примерочной размером со спичечный коробок».
Собравшись с духом, я сдвинула шторку. Виктор оглядел меня с ног до головы.
— Тот цвет тебе идет больше.
— Да?
— Да.
Он мягко подтолкнул меня обратно в кабинку и снова задернул занавеску. Потом я услышала шаги, удалявшиеся к центру торгового зала.
После оплаты покупки в кассе мы предпочли из деликатности не возвращались к случившемуся. Мы оставили за кадром мою гусиную кожу, черный кружевной лифчик, сквозь ткань которого проступали соски, и выдающийся бугор в его штанах, живший своей жизнью. О том, как прижимались друг к другу в предвкушении поцелуя, мы тоже старались не упоминать. Молчание не могло ничего изменить, так как стереть эпизод из памяти не удалось, но, по крайней мере, оно позволяло не лгать, лицемерно доказывая, что он мало для нас значил.
Путь наш лежал прямиком на парковку. И речи не было о том, чтобы зайти в бар и выпить по бокалу вина или потратить время на бессмысленные развлечения. Мы уже сделали достаточно для одного дня.
— Я могу поехать на автобусе, — проронила я, не глядя на Виктора.
— Не говори глупости.
Мы уселись в машину. Виктор не сразу завел мотор, помедлив чуть дольше обычного. А что, если не только я выпустила ситуацию из-под контроля? Что, если и для Виктора наш флирт перестал быть игрой? Он покосился на меня.
— Мне жаль, — пробормотала я, плохо понимая, за что прошу прощения.
— Тебе не за что извиняться, — возразил он. — Я сам виноват.
Сказав это, он повернул ключ в замке зажигания, и мотор заурчал, низко и раскатисто. Я пребывала в таком состоянии, что даже этот невинный звук подействовал на меня возбуждающе.
Мы больше не разговаривали. Даже на светские темы — как прошел день, какие планы на выходные или хотя бы какая сейчас стоит жара. Мы не произнесли ни слова, ни одного, и прохладно попрощались у подъезда, как только Виктор привез меня домой. На сей раз мы обошлись без традиционного поцелуя в щеку. Я скрылась за дверью и впервые за время нашего знакомства испытала облегчение от того, что больше его не видела и не чувствовала запаха кожи и туалетной воды. Находиться рядом, на расстоянии вытянутой руки, зная, что достаточно погладить его по ноге, чтобы он завелся, было мучительно. И в то же время это окрыляло меня.