Подняв одним рывком, он посадил меня на раковину, раздвинул ноги и пристроился между ними. Мы потрясающе играли друг с другом. У меня кружилась голова. Я ни о чем не думала. Головка его члена заскользила между половых губ, и из моей груди вырвался стон.
— Хватит, прекрати, — взмолилась я.
Виктор не произнес ни слова. Он подхватил меня и отнес в душевую кабину, где мы снова целовались, забыв обо всем. Почувствовав под ногами опору, я провела рукой по его груди, спускаясь к лобку. Но он остановил меня, развернул лицом к зеленой глянцевой плитке, его рука скользнула между моих бедер и поиграла пальцами, словно я вдруг превратилась в гитару. Я буквально пищала от удовольствия.
— Он делал с тобой это, Валерия? — невнятно пробормотал Виктор, склонившись к моему уху сзади. Его член упирался мне в ягодицы.
Виктор выпростал руку за ширму и открыл шкафчик, висевший над раковиной, дотянувшись до коробки презервативов. Дьявольщина. У него по всему дому складированы стратегические запасы кондомов? Я попыталась повернуться, но второй рукой он вернул меня в прежнее положение. Внезапно я почувствовала прикосновение латекса между бедер и раздвинула ноги. Он резко вошел в меня. Я застонала.
— Тебе нравится жесткий секс, Валерия? — прошептал он, искушая.
Боже, я едва не кончила.
— Не знаю, — ответила я.
Ясное дело, он собирался это проверить. Схватив меня за волосы, он слегка запрокинул мне голову, одновременно глубоко вонзаясь в меня. Мы задыхались. Он повторил: рывок за волосы и решительное вторжение. Я стонала, словно была при смерти. И как назвать эту разновидность удовольствия?
— Думаю, тебе нравится, — сказал он.
— Ты именно так трахаешь всех остальных? — спросила я. Неужели я действительно это сказала? Господи, я не узнавала себя.
— Нет. Их я трахаю вот так. — Он потянул меня к себе, нагнул и, схватив за бедра, стал входить резкими толчками — три, четыре, пять раз. Я закричала. — Ш-ш-ш… — Он уменьшил напор.
Когда он вышел из меня, я была совершенно опустошена. Полностью. И теперь каждая клетка моего естества томилась и трепетала, словно изнемогая от жажды. Утолить эту мучительную жажду мог только он. Я повернулась, и мы слились в поцелуе. Мы целовались неистово, исступленно. Наверное, это был первый по-настоящему страстный поцелуй в моей жизни. Мы едва не кусались, стонали, задыхались, целуясь взасос и переплетая языки. Я чуть не кончила.
— Мне даже больно, — шепнула я, глядя на его припухший рот, когда он освободился из плена моих губ.
— Отчего тебе больно? — Он поднял меня на руки, и я обвила его торс ногами.